Сэм с чашкой в руке направился к лестнице и сел на ступени рядом с Иваном. Посмотрел на «помятого» друга, тяжело вздохнул:
Нам всем нужен отдых. Ресурс человеческого организма не безграничен. Будем и дальше работать без выходных долго не выдержим.
Отдыхать будем потом, усмехнулся Иван. Когда все получится, устрою себе отпуск и поеду к родителям в Мексику.
Мы с Джулией и Элизабет раньше каждый год отдыхали в Канкуне. Белоснежные пляжи с горячим песком, бирюзовая вода, прозрачная, нежная, будто теплое молоко. Настоящий рай.
Сейчас этот рай уже не тот, что прежде. Война здорово навредила экологии планеты. Пляжи полны грязи и мусора, выброшенного океаном, курорты разрушены бомбежкой, а на развалинах живут бродяги. Как прежде уже никогда не будет. И наш прыжок в прошлое это не изменит.
Мы не сможем изменить все, вздохнул Сэм. Но, если сумеем спасти миллионы наших сограждан от нейрохакеров значит, работали не напрасно.
Иван пил кофе и пристально глядел на друга. Сэм Воткин, хитрый, изворотливый, когда дело касалось добычи ресурсов для работы на Конечной, был бесконечно внимательным и заботливым с друзьями. Доброта, как маленький уголек, тлела в глубине его души и разгоралась ярким пламенем, когда друзьям требовалась его помощь. Гибель дочери, потеря жены, бегство в Трущобы не ожесточили его. Не превратили в бездушную машину, живущую одной целью. Сэм, как мог, заботился о них, будто они стали ему родными.
Сэм, ты не думал, что, если вернуться чуть дальше в прошлое, ты можешь спасти Элизабет? Твоя дочь не погибнет и Джулии не придется стирать память.
Лицо Сэма застыло невыносимой мукой. Пальцы крепко вцепились в горячую чашку. Он ответил тихо, не глядя на Ивана:
Я не смогу спасти дочь. Мы все были дома, когда в него попал снаряд. Если я попытаюсь приблизиться к своей «копии», образуется микрочервоточина и уничтожит весь пригород. Нет, Иван, я отчаянно желаю видеть свою дочь живой. Но понимаю, что нельзя получить все. Мне еле удалось настроить Машину на возврат в 2145-й год. На то, чтобы увеличить интервал переноса на более раннюю дату, уйдут годы. Между тем каждый день в Трущобах это опасность и риск. Мы работаем, пока никто не знает о нашей Машине. Секретность основной наш козырь. Я не могу рисковать вашими жизнями и нашим проектом даже ради любви к дочери.
Ты боишься, что ничего не выйдет, горько усмехнулся Иван. Ты единственный из нас можешь изменить цель. Мы все равно останемся с тобой, Сэм. Поймем и поддержим тебя.
С того дня, как я приступил к созданию Машины, я взял на себя ответственность. За всех людей в Хоупфул-Сити. Ведь если у нас получится все изменится. Я не могу предугадать, куда повернет история, если не будет Буллсмита и его Новаторов. Смогут люди жить с тяжелыми, мучительными воспоминаниями о прошлом? Но я твердо уверен, что стирание памяти не выход. Человечество должно помнить ошибки прошлого, чтобы извлечь урок на будущее. Не допустить, чтобы мир вновь погрузился в долгую кровопролитную войну, войну, которая уничтожила большую часть населения нашей планеты. Если мы не будем помнить, все повторится.
Пройдут десятки лет, и люди забудут о войне. Уже не останется живых свидетелей тех ужасов. История показывает, что ни из одной войны человечество не извлекло урок. Войны с каждым разом становились более жестокими, а оружие уничтожения изощреннее и мощнее.
Они помолчали немного. Каждый думал о своем. И оба думали о Машине.
Когда мы изменим историю, в Хоупфул-Сити будет меньше счастливых людей, горько усмехнулся Иван. Но это правильно. Счастье приходит и уходит. И наша жизнь соткана не из одних лишь счастливых моментов. Мне тяжело вспоминать войну, убитых и раненых товарищей. Но эти воспоминания мое прошлое. Кем я буду без них? Пустышкой, «беззаботиком»?
С тех пор, как погибла Элизабет, я ни дня не прожил без боли, Сэм моргнул невидимыми
дрон. Иван резко схватил Люка за руку, дернул, они упали на пол и откатились под ближайший стеллаж. Замерли.
Наверное, он реагирует на открытую дверь, еле слышно прошептал Иван. Люк кивнул.
Склад огромный. Где здесь генераторы?
На другом конце. Нужно обойти по периметру и стараться не попасть под камеры дронов.
Дрон улетел, изгои выбрались и осторожно, стараясь не шуметь, поспешили к нужной им секции. На складе было темно. Лишь периметры стеллажей обозначались светодиодными знаками да на потолке тускло поблескивали лампы. Бетонный пол был густо покрыт пылью и грязью, и теперь изгои оставляли после себя отчетливые следы.
Они сразу поймут, что на складе побывали воры, прошептал Люк, оглядываясь на цепочку следов.
Нам и без этого вряд ли удастся скрыть этот визит, ответил Иван. Замок взломан, и дверь нам не закрыть. Они проверят записи с камер, и увидят, что здесь побывали изгои в старой одежде, с надвинутыми на глаза капюшонами.
Капюшоны не помогут скрыть наши лица. Программа распознавания быстро определит, кто мы.
Не все ли равно? пожал плечами Иван. Мы изгои. Нас разыскивают патрульные. Ограблением больше ограблением меньше, это никак не изменит наше положение.
Они подошли к одному из дальних стеллажей, и Люк заметил в нижнем ряду несколько генераторов. Они с Иваном бегло осмотрели их, выбрали подходящий для небольшой квартиры, с другой полки прихватили несколько топливных ячеек, затолкали в рюкзак Люка. Взялись за ручки генератора, сняли с полки. И тут загорелся яркий свет и завыла тревожная сирена.