Когда Кессиас в конце концов решил, что пора вставать, Лайам опередил его и, вскочив на ноги, поспешил к выходу, предоставив эдилу в одиночестве разыскивать и благодарить то ли очень тактичного, то ли не слишком-то вежливого жреца.
В тупике, образованном стеной, окружающей храм Раздора, и фасадами двух остальных святилищ, было холодно, и шальные порывы ветра, загнанные в теснину, сражались друг с другом, носясь вокруг отключенного на время зимы фонтана. Лайам остановился на ступенях каменной лестницы и поплотнее закутался в плащ.
Улица выглядела пустынной, но от храма Раздора доносились резкие звуки. Казалось, во внутреннем его дворике кто-то в грубой форме отдает какие-то приказания. Сам храм очертаниями напоминал рыцарский замок.
Здание, стоявшее по левую руку, было окутано безмолвием, и воображение Лайама тут же сочло это безмолвие зловещим. Там поклонялись Лаомедону, владыке смерти и серых земель. Ходили слухи куда более древние, чем сплетни о богатствах богини Беллоны, будто в этом храме хранится книга, в которой записано точное время смерти каждого человека. Лайам поежился. Хотя ему и доводилось порой обращаться мыслями к небесам, он знал, что никогда не сможет относиться к божествам Таралона столь же почтительно, как его приятель эдил.
Когда Кессиас вышел на улицу, Лайам оторвал взгляд от мрачного здания и сделал неопределенный жест.
Скоро пойдет снег, сказал он.
Верно, согласился эдил. Затем, нахмурившись, вопросил: Ренфорд, у вас есть хоть какое-то представление о приличиях?
Эдил окинул спутника пристальным взглядом.
Сейчас, стоя друг против друга, они являли собой весьма живописную пару. Лайам высокий, худощавый, чисто выбритый, с белокурыми волосами, закутанный в длинный плащ, и коренастый чернобородый эдил, уступающий Лайаму в росте, но зато значительно превосходящий его шириной плеч. Серая стеганая куртка на толстой подкладке придавала фигуре бравого стража порядка дополнительную монументальность.
Лайам нервно сглотнул. Взгляд Кессиаса, лишенный какой-либо теплоты, его удивил.
Значит, вы и в своем распрекрасном Мидланде ведете себя точно так же? Скажем, уходите из храмов, даже не находя нужным оказать почтение ни их жрецам, ни находящимся там святыням?
Прошу прощения, произнес виновато Лайам. Я не хотел никого обидеть.
Меня пригласили ознакомиться с храмом, продолжал эдил, причем еще до его официального освящения, и я по своей доброте прихватил вас с собой, поскольку решил, что вам, как ученому, это покажется интересным. А вы предпочли удалиться, даже не осмотрев алтарь!
Прошу прощения, вполне искренне повторил Лайам. Я видел алтарь. Он действительно впечатляет. Я просто
На самом деле Лайаму нечего было сказать в свое оправдание. Он слишком рано расстался с богами своей юности, а потом в дальних плаваниях сталкивался с таким множеством странных верований и обрядов, что уже потерял интерес к различиям между ними. Но он не мог втолковать это эдилу. Ну как тому объяснить, что для него одно божество ничем не лучше другого?
Это все грифон, неубедительно произнес он, в конце концов. Нельзя их запихивать в такие тесные клетки.
Кессиас хмыкнул и с кривой улыбкой сказал:
Так вот что вам пришлось не по вкусу? Жертва, ожидающая своей участи. Что, разве в Мидланде не делают подобных вещей?
Делают, медленно произнес Лайам, вспоминая оленей, которых его земляки резали в честь черных охотников, и домашних животных, приносимых в жертву божествам урожая. Делают, но по-другому. Грифоны, они особенные. Это не бычки и не петухи. Их нельзя трогать. Понимаете, они ведь и вправду умеют летать. Их крылья
настоящие.
Пожевав губами, эдил хрипло рассмеялся.
По правде говоря, Ренфорд, вы просто мягкотелый слизняк. Что с того, что у этих тварей настоящие крылья? Тем успешнее они долетят до серых земель и тем быстрее дойдут до богов наши молитвы.
Они уже пересекали площадку, вымощенную черным булыжником. Лайам покачал головой, но воздержался от замечаний. Фонтан давно пересох, и угодивший в его чашу ветер обиженно выл. Храмовая улица выглядела безлюдной. Лишь служки кое-где мели мостовую, за ними наблюдали оставшиеся не у дел побирушки. Никаких праздников ни один храм сегодня не отмечал, а поскольку стояла зима, не видно было и моряков, обычно заглядывавших сюда перед дальними рейсами.
Лайам молчал до тех пор, пока спутники не миновали храм Урис, затем рискнул бросить ехидную реплику в адрес невзрачного вида укладки, хранящей в себе несметные, судя по слухам, богатства.
Угу, согласился Кессиас. Всего-то старый сундук. Но, как я вам уже говорил, молва твердит, будто в нем припрятана целая кипа пергаментов Лоустофта. Еще поговаривают, будто старина Лоустофт так рьяно верует в эту богиню, что готов отдать в ее славу все, что у него есть.
Пожалуй, появление нового храма добавит хлопот остальным святилищам. А если эти пергаменты действительно там, то становится не так уж и важно, что этот храм в Саузварке один.
Обычно подобные подношения жрецы пускали в продажу, и купить их можно было только в том храме, какому они были подарены. За чертежами Лоустофта вполне могли потянуться покупатели из любой области Таралона или даже из Фрипорта. О неистощимости алмазных копей и золотоносных приисков Кэрнавона ходило много легенд.