Тогда МакКингли ещё раз подошёл, взяв в руки полупустую флягу с водой. Протянув ее к девушке, она вновь недоумевающе взглянула на него, вообще не понимая, что он делает.
Промой рану сначала. Тихо выдавил из себя Уэйд. Она смотрела на него так же, как первый человек, увидевший огонь. Уэйда и девушку разделял языковой барьер простирающийся от Юты до Северного Вьетнама.
Рану, вот. Морпех жестами стал показывать, что надо делать и кажется сработало. По лбу раненного стали течь тонкие, грязные ручейки. Казавшийся без сознания вдруг оживился и стал жадно ловить эти струйки грязи, крови и сажи. Фонарик высветил каньон, рассекающий лицо парня от левого глаза до лба. Пальцами от расстегнул подсумок на бедре и достал упаковку бинтов и две таблетки обезболивающего. Все это добро он передал девушке, жестами показав что делать и поспешил уйти, оставив девушку в смеси недопонимания, настороженности и, в какой-то степени, благодарности.
На правое плечо он закинул мешок с рисом, по ощущениям там было около пяти кило. Фонарь он не отключал и неожиданно из полумрака луч света выхватил здоровенную
фигуру Бена.
Твою мать! Чего ты здесь стоишь? Вырвалось у Уэйда. Бен стоял в обнимку с М60, смотря на него с каким-то подозрительным взглядом.
Чурбанов видел? Спросил он. «Черт, он же наверняка все знает!»
Только трупы и кто-то из них обронил мешок риса. Хватит все отделение прокормить!
А те двое, кому ты оставил бинты тоже трупы? Спросил Бен язвительно. У Уэйда что-то ёкнуло внутри. Перед глазами всплыл образ военного трибунала.
Бен, у них не было оружия. Я просто обменял препараты на рис, чтобы прокормить отделение. Не сдавай меня. Голос у Уэйда дрожал, но он старался быть убедительным. Бен окинул его оценочным взглядом.
Пошли. Больше он не сказал ни слова Уэйду, как тот не пытался выцепить из него информацию.
Вернувшись на перепутье, они встретили Манчини, Гарднера и Филипса.
Ну как там? С ходу спросил Манчини. Уэйд умоляюще смотрел на Бена.
Чисто, похоже они успели смыться. Но обронили вот это. Жестом Бен указал на мешок Уэйда. Тот раскрыл и показал его содержимое, встретив это возгласами радости и удивления. Однако радостное «Ничего себе!» задуло штормом отборной, кипящей яростью, матерщиной, и стрекотом винтовок М16, которые гулким эхом рикошетили от стен со стороны противоположной заставы.
Морпехи кинулись к заставе сквозь лазарет и казарму со скоростью школьников после последнего урока. Сержант Бэкон, который явно видел некоторое дерьмо и уже давно привык к этому дерьму, потеряно смотрел в тоннель. Капрал Уинтерс и те трое морпехов с другого отделения на бамбуковых носилках несли нечто. Сочащиеся алой влагой, окропившей грязно-белый материал носилок, человекообразные мешки. Только когда бойцы подошли ближе к заставе Уэйд увидел, что это освежёванные останки, покрытые лишь темно-красной, влажной мышечной тканью. Кровь капала с носилок на бетон, оставляя за собой тропинку из багровых точек. Лица Господи. Вместо носа- черная дырка, глаза, покрытые паутиной лопнувших капилляров, на выкате, все мышцы поражены спазмом агонии. Даже не смотря на отсутствие кожи, страх, ужас и шок проглядывались так же легко, как и вены по всему оскверненному телу. Это сделали, когда морпехи были в сознании. На их шеях, испачкавшись в крови, прилипли металлические жетоны с цепочкой.
Это все? Почти шепотом спросил сержант.
Ещё десяток Мрачно ответил Уинтерс. Сержант, словно, пьяный подошёл к носилкам и аккуратно взял пальцами жетон.
Гаррисон. Фамилия морпеха колоколом оглушила остальных. В голове каждого роились и копошились мысли, словно опарыши на трупе, но никто не мог сказать ни слова.
Похоронить бы Ошарашенным шепотом выдавил Бен.
Глава 3.
Что ты делаешь?
Уэйд направлялся к небольшому, импровизированному оружейному складу недалеко от казармы. Его разгрузочный жилет был пуст, надо бы пополнить боезапас. К тому же, его М16 наглоталась грязи, а затвор был наглухо ей забит, так что почистить винтовку не помешало бы. Зайдя внутрь, МакКингли увидел странную картину. Поляк, сидя облокотившись спиной на стену, ножом ковырялся в пулевых патронах, напрягая глаза, в которых всегда горел какой-то полубезумный огонёк, которого Уэйд немного побаивался.
Уэйд, дай-ка сюда тот ящик с 12-м калибром. Не отвлекаясь от дела попросил Поляк, в речи которого прослеживался лёгкий акцент.
Зачем ты патроны кромсаешь? Удивлено спросил Уэйд, ошарашено смотря на сослуживца.
Экспансивные пули делаю. Ими, брат, хоть полк узкоглазых перебить можно.
Это капрал приказал?
Я предложил, он согласился. Ну ты дашь этот чертов ящик? Уэйд неуверенно передал деревянный прямоугольник с бренчащими патронами в нем.
Они же запрещены. Пытался возразить Уэйд.
А ямы с кольями, растяжки и пытки значит разрешены? Поляк посмотрел на Уэйда как на дебила. Очнись, зелёный, ты не у себя во Флориде, или откуда ты там. Ты под джунглями, вместе с вражиной, которая наших ребят режет без жалости. А значит к ним ни какой жалости тоже не будет, лично я их на куски рвать буду, пока не сдохну. Безумный огонёк в глазах Поляка полыхнул лесным пожаром, осветив на секунду его искаженное ненавистью лицо.