Да и многое для них сейчас не существовало. Ибо они наслаждались.
После искусственного света в банке «Аскольд», в гаражах, в машине, после стерильной, дезодорированной и потому припахивающей медициной атмосферы они оказались под отчаянно голубым небом, под сверкающим солнцем, вдохнули морозный и ароматный воздух.
Что, Никита, овес не вздорожал? спросил Корсунский извозчика.
Вздорожал, Александр Артурыч! весело отвечал красивый парень, и ясно было, что врет, но белозубая улыбка сияла такой несокрушимой искренностью, что рука Корсунского сама полезла во внутренний карман бобровой шубы, где нарочно для таких вылазок были отдельно крупные банкноты, а отдельно мелочь.
Довезешь до Тестова с ветерком двугривенный дам! пообещал он.
О том, что Никиту с Яшей и еще человек пять извозчиков станция нанимала помесячно, платя им хорошие деньги, Корсунский вроде и знать не знал, да и Никита принял двугривенный как должное. Охота барину баловаться его воля!
У самого знаменитого трактира вышла неурядица.
Гляди, Чижов! сказал Яненко. На своем рысаке! Придержи, Никита!
Вовремя сказал что-то такое стряслось у самых дверей, то ли баба испугалась оскаленной морды крупного серого жеребца и отмахнулась от нее пестрой руковицей, то ли дитя, ведомое нянькой, исхитрилось подуть в жестяной рожок. Жеребец вскинулся, пошел боком и сбил с ног чинного старичка, по неразумию именно тут пережидавшего, когда можно будет пересечь Воскресенскую площадь.
Нашлись добрые люди, повисли на оглоблях и поводьях, оттянули жеребца в сторону, а другие помогли старичку подняться. Чижов, толстенный старик гренадерского роста, успел выйти из санок и подошел к пострадавшему. Тот пытался ступить на левую ногу и не мог
Вот тебе за увечье, сказал купец, доставая кошель и отсчитывая четыре банкноты.
Бедолага взял деньги и уставился снизу вверх в широкое лицо купца.
Мне бы еще гривенничек, до дому добраться, попросил. Это все крупные, извозчик возьмется поменять, да и надует! А пешим порядком-то я, уж извините
Нечего на извозчиков деньги переводить, сказал Чижов. Петька! Пока обедаю, доставь болезного на квартеру!
Кучер, уже выслушавший много нелестного из-за пугливого жеребца, кинулся усаживать старичка в роскошные, с огромной медвежьей полостью, санки.
Видел? спросил Корсунский. Вот это настоящий купец! Без дураков. Нам бы так. Совершенно органично будто он каждый день лохов домой на своем транспорте отправляет.
Ничего, научимся, утешил Яненко. Мы ведь только начинаем. Ты подумай давно ли на «жигулях» ездили?
Вслед за Чижовым они вошли в трактир. Сразу же к ним устремился половой.
В кабинетик изволите, Александр Артурыч? Или в левую залу?
А что, можно и в залу, согласился банкир. Людей посмотреть, себя показать.
У него и голос сделался не такой, как в банке, а густой и неторопливый. Банкир явно подражал купчине Чижову.
Скинув неизвестно на чьи протянутые руки обе
шубы, Корсунский и Яненко проследовали к столику. И сели с достоинством, а перед ними встал, склонившись, половой Кузьма, готовый запомнить самый объемистый заказ.
Значит, сооруди-ка ты нам, братец, водочки, а на закуску балычка провесного, икорки белужьей парной, семги с лимончиком
И осетрины с хреном, вставил Яненко.
Согласовав меню, Корсунский и Яненко заранее ослабили ремни на брюках. Предстояло пиршество и для взора, и для ноздрей, и для языка, но вот расплачиваться приходилось желудку и, увы, талии
Были тут и раковый суп с крошечными расстегайчиками, где в просвете, нарочно оставленном, виднелся немалый кус налимьей печенки, и знаменитый тестовский жареный поросенок с кашей (про этих поросят рассказывали, что откармливаются они в висячих корзинах, без всякого шевеления, под личным хозяйским надзором), и икорка в серебряных жбанах, и, разумеется, строй бутылок с таким содержимым, что все отдай да мало! Смирновка подавалась во льду, шустовская рябиновка и портвейн приятной для губ температуры. Словом, Корсунский с Яненко устроили себе два часа неземного блаженства и под конец, когда уже сил ворочать языком не осталось, выдумали заказать на завтра двенадцатиярусную кулебяку вроде той башни, что сноровисто уплетал Чижов, сидевший от них через два столика.
Гляди-ка, заметил Корсунский. Сколько ж она тянет?
Килограмма два, не меньше, подумав, определил подчиненный. Там фарш влажный, тяжелый. А может, и все три
Вот это по-нашему! Корсунский посмотрел на купца с немалой завистью. Измельчали желудки Где там Кузьма?
Тот уже спешил, нагнувшись вперед так, что по всем законам физики должен был бы рухнуть и пропахать носом пол.
Ну, по коням, что ли? расплатившись, спросил Корсунский.
По коням А вот будь у тебя «тройка» с возвратным режимом, прибыли бы мы в контору через пять минут после того, как отбыли, и еще минут сорок на диванчике повалялись проворчал объевшийся, но не утративший язвительности Яненко.
Никита лихо подогнал саночки и умостил седоков поудобнее. С разговорами не лез понимал, что после тестовского обеда мозги плохо действуют и тело требует покоя с безмолвием, дабы предаться сладостной дремоте.