Брюки из легкой ткани в полоску, которые я надел сегодня утром, и рубашка стали влажными и прилипли к телу. У «Саммервилла и Хоупа» для всех работающих там мужчин было обязательным носить пиджаки и галстуки (винить за это правило можно было только нас с Фрэнком). Для женщин правила были не так строги. После долгих дебатов мы отменили в летнее время брюки и нейлоновые рубашки, в которых трудно дышать. Синтия Хьюлен, наш секретарь и мастер на все руки, приходила на работу то в чулках, то без них. Другие наши секретари, возможно потому, что чувствовали себя выше на иерархической лестнице, одевались чуть более строго. Зато зимой все без исключения надевали слаксы. Сегодня я предпочел бы шорты, теннисные туфли и просторную рубашку, я изнемогал от жары внутри пиджачного костюма с галстуком-удавкой на шее. По надписи на коричневом почтовом ящике я догадался, что миновал ферму Берилла так сказать, фасолину раздора, затем государственный парк, ранчо Мак-Кинни и наконец очутился на границе цивилизованного мира. За двадцать минут я добрался от пересечения Тимукуэн-Пойнт с сорок первой дорогой до моей конторы в центре города. Было около пяти часов, когда я вошел туда.
Синтия сообщила мне, что Фрэнк ушел на подписание документов и после этого собирается обмыть это дело с клиентом. Она ни слова не сказала о том, что лежало на моем столе. Записка, написанная от руки, была следующего содержания:
«Сожалею, что не могла приступить к этому раньше, но я не думаю, что это чрезвычайно срочное дело. Ведь вы всегда считали меня леди, да?С.»
Десять заповедей1. Всегда относись к леди как к проститутке.2. Всегда относись к проститутке как к леди.
3. Никогда не посылай леди ничего скоропортящегося.
4. Никогда не посыпай проститутке ничего долговечного.
5. Никогда не старайся уложить леди в постель.
6. Никогда не старайся разговаривать с проституткой в постели.
7. Всегда говори леди, что любишь ее.
8. Никогда ничего не говори проститутке.
9. Никогда не верь леди, которая говорит, что она леди.
10. Никогда не верь ничему, что говорит проститутка.
Я обдумывал эти ценные советы целых тридцать секунд, а затем взялся перелистывать пачку извещений, которые Синтия оставила в моей «входящей» папке. Тяжело вздохнув, я стал перебирать вызовы, поступившие, пока я был в прериях. Когда в половине шестого Синтия вошла попрощаться, я все еще был занят почтой. К этому времени дождь прекратился, но все еще было жарко. Калуза в этом отношении не похожа ни на один из известных мне городов от дождя здесь не становилось прохладнее. Дождь проходит и уходит, а жара остается. Иногда казалось, что после дождя становится еще жарче. Собравшись позвонить нужному человеку, я потянулся к телефону, и в этот момент он зазвонил, напугав меня.
Я поднял трубку.
«Саммервилл и Хоуп», ответил я.
Мэтью?
Это был голос Дейл, и мое сердце екнуло.
Да, я.
Я надеялась, что ты еще не ушел, сказала она.
Я еще здесь.
Я беспокоюсь за тебя.
У меня все отлично, сказал я. Голова зажила, кровоподтеки
Я беспокоюсь не о твоей голове. На линии возникла долгая пауза. Мэтью, то, что я сделала, обидело тебя, я знаю, я поступила плохо, расстаться таким образом, особенно после того
Нет, нет
Пожалуйста, Мэтью, позволь мне сказать то, что я должна сказать. Я должна выложить все поскорее, пока не разревелась. Ты значил для меня очень много, Мэтью, гораздо больше, чем ты думаешь, это был не только секс, хотя я так сказала. Я нежно любила тебя, Мэтью. И у меня не хватало мужества положить этому конец, потому что я знала, какой это будет удар для тебя. Мэтью, дорогой, то, что у нас с Джимом, выше меня. У меня нет другого способа избавиться от любви к нему, кроме как перестать дышать. Мэтью, это так гадко встречаться одновременно с тобой и с ним, я должна была покончить с этим, должна была уйти от тебя, но при этом не обижая тебя. А я боюсь, что обидела, и хочу извиниться, потому что ты всегда будешь для меня чем-то особенным.
Прости меня, Мэтью, скажи, что простишь меня, или всю оставшуюся жизнь я буду считать себя проституткой. Господи, я сейчас разревусь, простонала она и расплакалась.
Я слушал, как она плачет, не зная, что сказать, не нуждаясь в этом потоке извинений. Я не чувствовал себя священником в потертой рясе и церковном воротничке, имеющим право отпускать грехи. Вместо этого мне хотелось сказать ей, что она была самой прекрасной леди из всех, кого я встретил в своей жизни. Я уже был готов произнести эти слова, но увидел прямо перед собой на столе вторую заповедь моего компаньона Фрэнка «Всегда обращайся с проституткой как с леди»,и слово «леди»внезапно прозвучало осуждающе, особенно после слов Дейл о проститутке. Я беспомощно слушал ее рыдания и старался найти верные слова, которые принесли бы ей облегчение, ведь в конце концов, она позвонила, чтобы утешить меня. И тут мой взгляд упал на седьмую заповедь Фрэнка «Всегда говори леди, что любишь ее», и я преобразился в мгновение ока. Эти слова будут торжественным финалом наших отношений, как хотелось Дейл, после них не останется чувства обиды, которое нас преследовало бы.