Даффи смущенно молчал.
Кэрол подумала, что он чувствует себя виноватым за то, что они так давно никуда не ходили. Но он по-прежнему молчал.
Даффи, резко сказала она, в чем подвох?
Что-что?
В чем подвох, Даффи?
Никаких подвохов. Но она знала, что это не так. Просто мне по дороге надо повидать одного человечка.
Даффи, ты негодяй.
Он осторожно улыбнулся.
Я знаю.
В половине девятого они вышли и сели в машину. Когда Кэрол поняла, в каком направлении они едут, она повернулась к нему и спросила: «Ты ведь не на работу меня везешь, Даффи? Мне туда до завтра не надо». От этого он смутился еще больше.
На этот раз он припарковался всего в тридцати ярдах от «Пижона».
Мне туда, произнес он, показывая рукой, я быстро.
Ты низкое животное, Даффи. Если я увижу поблизости кого-нибудь из своих коллег, я обязательно попрошу их туда заглянуть, чтоб они посмотрели, какой пакостью ты там занимаешься.
Но она говорила не всерьез. Если Даффи хочется тратить деньги на дорогущих массажисток что ж, ради бога. Она была этому почти рада. По крайней мере, на этот раз его потянуло на женщин.
В гардеробе заправляла уже другая блондинка, а уж груди нет, Даффи пришел сюда не для того, чтобы пялиться на ее груди. Было что-то в этом заведении, от чего становилось неприятно и, пожалуй, скучновато. Пятнадцать пар грудей должны быть в пятнадцать раз восхитительнее, чем одна пара должны бы, но отчего-то это было не так. Даже тогда, в кабинке с той девчонкой он не чувствовал почти никакого интереса к ее грудям, потому что они как бы ей не принадлежали они казались частью интерьера. Пристегиваются, а потом, в два ночи, когда последний пузатый клиент надевает шляпу и выходит за дверь, снова кладутся на полку.
Вам надо платить? внезапно спросил он девицу в гардеробе.
Двадцать фунтов, сэр.
Нет-нет, я имею в виду, за то, чтобы оставить шляпу.
Шляпу? Их сейчас почти не носят, ответила она.
Или пальто. Вы берете за это деньги?
О нет, сэр, конечно, нет, она, казалось, обиделась, но вы, конечно, всегда можете дать
нам чаевые.
Ну, конечно. Всегда. Фунт, который дадут на сдачу за единственный стакан виски. Он разозлился.
Я к мистеру Далби, сказал он резко.
Простите, сэр, я сейчас посмотрю, на месте ли он.
Меня зовут Маркус.
Маркус, а дальше?
Мистер Маркус.
Даффи только сейчас понял, что выбрал себе псевдоним из двух имен. Как Эрик Леонард. Неаккуратно.
Да, да, конечно, переполошилась девица. Даффи вел себя как драчливый петух. Может, оно и к лучшему, подумал он, чтобы справиться с Далби, надо быть в тонусе.
Он надеялся, что девушка с шотландским акцентом и грудями среднего калибра его не узнает. Да и долго ли они помнят своих клиентов минут десять? К тому же, он и одет был по-другому: вместо ретро эпохи пятидесятых и нафталинового парфюма вельвет по всей персоне. Синий пиджак, синие брюки при таком освещении вполне могут сойти за пару ботинки и расстегнутая у ворота розовато-лиловая рубашка. Ну что, разве не похож он на помощника лорда Брауна? А на наркоторговца? Что ж, можно посмотреть на это и по-другому: ему не нужно будет походить ни на одного из них, если он сумеет создать впечатление, что оба они должны выглядеть так, как он.
Идя к лестнице, он искоса поглядывал на бар, где расположились девицы. Тот же запах благовоний. Такой же полумрак. Кабинки с двустворчатыми дверками, ладони, словно приклеенные к грудям супер-клеем, влажные бутылки, живые цветы, фальшивые интонации «хозяек», лысеющие мужья в добротных костюмах и с нечистой совестью.
Рад познакомиться, мистер Маркус.
Вышедший поприветствовать его Далби на мгновение задержался и окинул взглядом кабинки. Хоть отсюда и не было слышно, как шелестят десятифунтовые банкноты, представить это было довольно просто.
В первый момент ему показалось, что в кабинете у Далби очень светло, но причиной тому был контраст с залом ресторана. Даффи сел на стоящий перед хозяйским столом высокий стул с гобеленовой обивкой. Выдержал паузу, оглядывая офис с таким видом, словно прикидывал, не купить ли. Стандартная лампа, диван, маленький книжный шкаф, на стенах большие гравюры. Они напоминали старинную резьбу по дереву, увеличенную для современного восприятия раз в двадцать; на них были изображены пасторальные сцены. Прямо над головой Даффи на лужке паслись коровка, овечка и стреноженная лошадь, на заднем плане виднелось несколько крытых соломкой хижин. Ничего общего с «Пижоном». Если, конечно, стреноженная лошадь не принадлежала торговцу опиумом, который заехал в соломенную хижину на встречу с покупателем.
Далби кашлянул, и Даффи медленно отвел взгляд от картины. Далби довольно недоуменно взирал на него сквозь золотые очочки. Даффи понял, что ему предоставлена инициатива. Пусть так оно и будет. Если уж ты блефуешь блефуй с размахом и не тушуйся. Чтоб завоевать доверие, отбрось положенную по роду занятий двусмысленность. Такой, как Далби, привык говорить обиняками, и если перейти прямо к делу, он, скорее всего, сразу скиснет.
Здесь можно разговаривать, сказал Даффи своим самым конфиденциальным тоном. Это был не вопрос, но утверждение.