Легавые, пробормотал он торжествующе. Вы-таки правы. Легавые это вульгарное слово. Полицейские.
Толку от тебя, как от козла молока, заметил я вежливо. До тебя вроде бы не доходит, что Питерс умер сегодня утром, а письмо было отправлено с главного почтамта в Лондоне вчера вечером еще до семи часов.
Переварив этот факт, он, к моему удивлению, вскочил с места.
Ага, понял-таки! Тот парень, который вчера написал вам, знал, что Питерс умрет сегодня.
Я растерялся. В этот момент у меня впервые пробежали по спине самые настоящие мурашки. Лагг, между прочим, продолжал:
А мы теперь по самое горло сидим в этой истории. Сколько я ни стараюсь, только где-нибудь заварится каша похуже бултых! и вы уже там. Черт возьми! Вам даже накликать беду не приходится, она за вами сама бегает.
Я посмотрел на него.
Лагг, сказал я, это пророческие слова. Вот есть ли только в орехе ядрышко?
Гонг опередил Лагга, и его ответ догнал меня, когда я уже спешил к дверям.
Скорее всего червивое, ответил он.
В столовую я вбежал как раз вовремя, и Пеппер ласково поглядел на меня, чего, к сожалению, нельзя было сказать о Дженет.
Лео разговаривал с сухощавым мужчиной в смокинге строгого, приличествующего священнику покроя. Когда я сел за стол, оказалось, что мой сосед тот самый симпатичный мужчина, с которым я обменялся парой слов на тетерингских похоронах Свина.
Он меня узнал и не скрывал, что ему приятно меня видеть, что, в свою очередь, обрадовало и меня. Потом он улыбнулся своими глубоко посаженными, немного ленивыми серыми глазами.
Ни одной смерти не пропустите, а? проговорил он.
Мы представились друг другу, и должен сказать, что его манеры мне понравились. Немного старше меня, крупный, приятно застенчивый мужчина. Минуту мы разговаривали вдвоем, потом к нам присоединилась Дженет, и только через некоторое время я сообразил, что в комнате есть кто-то, ненавидящий меня.
Это было то странное, но безошибочное чувство, которое человек испытывает иногда в автобусе или на вечеринке. Посмотрев через стол, я встретился с враждебным взглядом молодого священника. Это был типичный костлявый аскет с выступающими розовыми скулами и черными, навыкате глазами фанатика, начисто лишенного чувства юмора.
Я был так удивлен, что нелепо ухмыльнулся ему, Лео представил нас друг другу.
Оказалось, что это мистер Филипп Смедли Батвик, только что назначенный викарием в Кипсейк. Я не мог понять его нескрываемой ненависти, и мне было даже немного не по себе, пока я не перехватил взглядов, бросаемых им на Дженет. Тут я начал его понимать. Он пялил на нее глаза, да так, что они чуть ли не выкатывались из орбит, и мне было бы, пожалуй, жаль его, если бы не некоторые личные соображения, о которых нет необходимости здесь упоминать.
В данный момент ему и вовсе не везло, потому что Лео не давал ему отдыха ни на минуту. Едва подали рыбу, старик рявкнул, как всегда, когда считает, что надо говорить особо осторожно:
Так где, вы говорите, живет тот человек, о котором у нас шла речь перед ужином?
У миссис Тетчер, полковник. Знаете ее. У нее домик неподалеку от «Лебедя».
Звучный голос Батвика немного дрожал, что я приписал его сдерживаемому, но от этого не менее страстному желанию услышать, что говорится на нашем конце стола.
Лео не дал ему передышки.
Старую миссис Тетчер? Конечно, я ее знаю. Ее девичья фамилия была Джепсон. Очень приличная женщина. Совершенно не понимаю, зачем она берет в дом всяких бродяг.
Она сдает комнаты, полковник. Взгляд Батвика скользнул к Дженет и тут же дернулся в сторону, словно уколовшись. Этот мистер Хейхоу здесь всего какую-нибудь неделю.
Хейхоу? сказал Лео. Ну и имечко!
Ненастоящее, надо полагать.
Он всегда, когда был немного раздражен, начинал кричать на людей, и несчастный Батвик сейчас только боязливо посматривал на него.
Хейхоу не такая уж редкая фамилия, полковник, отважился он возразить.
Хей-хо «поднимай парус»? прогремел Лео, глядя на Батвика так, словно перед ним было пустое место. Не верю я в это. Когда вы будете в моем возрасте, Батвик, у вас пройдет склонность к шуточкам. Мы живем в серьезные времена, друг мой, очень серьезные.
От незаслуженной обиды Батвик залился краской до ушей, но сдержался и только насупился. Смешной эпизод, но подозреваю, что благодаря ему Лео по сей день считает Батвика ослом, склонным к идиотским шуткам, что, несомненно, достойно сожаления, потому что более серьезного человека не найдешь, пожалуй, во всем мире.
Тогда меня, однако, больше занимали сведения, чем их источник, так что я снова обернулся к Кингстону.
Помните того странного старикана в цилиндре, который хныкал в платок с траурной каймой на тех похоронах у вас, зимою? спросил я. Это и есть Хейхоу.
Он недоуменно заморгал.
На похоронах Питерса? Нет, что-то не помню. Не совсем обычная девушка там была это верно, а
Он умолк, и в его глазах появилось взволнованное выражение.
Послушайте, начал он.
Сейчас все смотрели на него, так что он вовсе растерялся и перевел разговор на другую тему. Лишь немного позже он наклонился ко мне.
Знаете, я-таки вспомнил его, сказал он с мальчишеским пылом. Есть тут кое-что, что могло бы пригодиться. Если не возражаете, поговорим об этом после ужина. Вы этого Питерса знали не очень хорошо, правда?