Что ж, если ты так шалишь на открытом воздухе улыбнулась Оливия.
Боюсь, что это не шутки, почти сурово ответил Грей и снова нахмурился.
Я просто поддержу твое доброе имя и заявлю, что ты не делал ничего такого. Для твоей карьеры будет ужасно, если станет известно о подобном. А Эгберт не успокоится, пока не сделает все возможное, чтобы навредить тебе. Безусловно, я должна буду заявить, что ты не делал ничего такого, и ты должен будешь сказать то же самое.
О, не во мне дело Свинберт не может ничего мне сделать, возразил он. Я думаю о тебе.
Нет необходимости волноваться обо мне. Я больше не боюсь Эгберта, ответила Оливия, и ее уверенный и смелый взгляд твердо встретился с его глазами. Затем, решив унять беспокойство Грея, она добавила: Да и зачем заранее волноваться о том, чего может и не случиться? Если кто-то и видел нас, то Эгберт может услышать об этом только через несколько дней, а то и недель. А может и вовсе никогда.
Оливия не знала, что им придется считаться с амбициями Уильяма Ропера.
Господи, как я хочу еще раз тебя поцеловать!
ответил Ропер.
Лорд Лаудуотер неотрывно смотрел на него. Парень говорил правду.
И как она отреагировала? А? Влепила ему пощечину? разгорячился лорд.
Нет. Она позволила ему сделать это, ваша светлость.
Позволила? взревел Лаудуотер.
Да. Кажется, она ничуть не смутилась, ваша светлость, прямо сказал Уильям Ропер.
И что было дальше? возопил лорд, вскочив с места.
Они прошли в беседку, ваша светлость. Там они пили чай. По крайней мере, я видел, как ее светлость прошла к двери и вылила горячую воду из заварочного чайника.
Чай? Чай? воскликнул лорд так, как люди обычно кричат: «Горим! Пожар!»
Но затем, даже пребывая в ужасной ярости, он понял, что для того чтобы разобраться с этим делом, нужно взять себя в руки. Он сделал большой глоток виски с содовой, прошелся туда-сюда по комнате, скрежеща зубами, вращая глазами и щелкая пальцами правой руки. Никогда еще гнев не пылал на его лице так ярко оно побагровело и стало почти пурпурным. Глаза лорда также выкатились, как никогда прежде.
Он остановился и прохрипел:
Как долго они пробыли в беседке?
В беседке, ваша светлость? Довольно долго наверное, часа полтора, ответил Уильям Ропер, тихо гордясь тем, какое впечатление его доклад произвел на его работодателя.
А работодатель смотрел на него так, будто самым заветным его желанием было прямо здесь и сейчас вышибить из этого вестника дух. Впрочем, таково и было самое заветное его желание в этот момент. Но он сдержался было бы глупо избавляться от такого ценного источника информации.
Отлично! А теперь убирайся! И держи язык за зубами, иначе я его отрежу! Понял? А? Лаудуотер так злобно орал на Уильяма Ропера, что парень инстинктивно попятился назад, к двери, закрывая руками лицо.
Я и не собираюсь никому рассказывать, воскликнул он.
Вот и не стоит! Убирайся! прорычал его работодатель.
И Уильям Ропер убрался. Вспотевший и дрожащий, он тут же вышел из Замка через заднюю дверь, не остановившись и не сказав никому ни слова, хотя он слышал, как в комнате для слуг Холлоуэй обсуждает с Мэри Хатчингс его таинственный визит. Только когда он прошел около мили, ему удалось убедить себя в том, что он уверенно движется по дороге к Успеху. Ему не приходило в голову, что это убеждение было необоснованным.
Глава IV
Тут лорд вдруг решил, что в данный момент больше сердит на полковника Грея. Сначала он разберется с ним. Оливия может подождать. Он поспешил к конюшне и приказал седлать лошадь таким яростным тоном, что два перепуганных конюха оседлали ее для него немногим больше, чем за минуту.
Лорд не сделал никаких попыток поразмыслить о том, что скажет полковнику Грею. Он был слишком зол для этого. Лаудуотер проскакал две мили до «Телеги и лошадей» в Беллингхэме, где остановился полковник Грей, чтобы восстановить свое здоровье и поудить рыбу.
У дверей гостиницы лорд зарычал: «Конюх! Конюх!» Затем, не дожидаясь прихода конюха, он бросил поводья на шею лошади, оставил ее предоставленной самой себе, прошел в бар и проревел испуганной хозяйке, миссис Тернбулл, чтобы та провела его прямо к полковнику Грею. Дрожа, она проводила Лаудуотера наверх, в гостиную Грея на втором этаже. Прежде чем она успела постучать, он ворвался в комнату, распахнув дверь и захлопнув ее за собой.
Грей сидел по другую сторону стола, просматривая книгу о мухах. Он остался совершенно равнодушным как к внезапному появлению разъяренного аристократа, так и к его хриплому реву:
Вот вы где, чертов негодяй!
Грей посмотрел на Лаудуотера холодно, с отвращением и ответил четко, очень неприятным тоном:
В следующий раз постучите, прежде чем войти в мою комнату.
Лорд Лаудуотер не ожидал быть принятым таким образом; он мельком увидел, как Грей вздрогнул.
Лорд умолк, а затем сказал, уже менее громко:
Стучать? Что? Стучать? Стучать в дверь такого чертова негодяя, как вы? Его голос снова стал громче. Будто бы я должен утруждаться! Я знаю все о ваших гнусных играх!
Полковник Грей вспомнил, что Оливия предложила ему отрицать этот поцелуй, и его линия поведения