Мистер Мэнли понимал реальную, даже неизбежную угрозу того, что лорд Лаудуотер может и вовсе прекратить выплаты, если Хелена выйдет замуж, но это не слишком его беспокоило. Он был преисполнен негодования, а не страха. Он чувствовал, что ненавидит своего работодателя сильнее, чем когда-либо, и с полным на то основанием.
Когда мистер Мэнли вернулся в замок, Холлоуэй принес корреспонденцию и ждал рассортировки писем, чтобы отнести те, что были адресованы леди Лаудуотер, в ее покои, а письма, адресованные слугам в комнату экономки.
Когда мистер Мэнли вытащил почту из пакета и положил письма на стол, лакей сказал:
Хатчингс уже отбыл, сэр.
Мы должны держаться, безучастно отозвался секретарь, ничуть не сочувствуя Хатчингсу в его несчастье.
Он был так разъярен, потрясенно продолжил лакей. Таких угроз наговорил его светлости!
Кто предупрежден, тот вооружен, небрежно заметил мистер Мэнли.
Глава III
Как бы то ни было, у леди Лаудуотер были такие же мечтательные, черные, довольно широко посаженные глаза с мягким взглядом, прямой тонкий нос, соблазнительные, подающие надежду на поцелуй губы, красивый лоб и тонкие, точеные брови все, как у девушки на картине. Кроме того, когда лорд Лаудуотер отсутствовал, с ее лица почти не сходила таинственная, очаровательная и томная улыбка, которая, возможно, составляет главную прелесть женщин, изображенных на картинах Луини. Но если у девушки с картины были волосы тусклого темно-рыжего оттенка, то у Оливии были насыщенно-каштановые волосы с золотым отливом. Да и вообще цвет лица и прочего у леди были теплее, чем у девушки на картине, а ее очарование и шарм живее.
Без четверти три в этот день леди Лаудуотер вышла на Восточную лужайку в зеленом шелковом платье и мрачноватой для летнего дня зеленой шляпке. Вообще-то модная гадалка запретила ей носить зеленое, потому что этот
цвет приносил ей несчастье. Но леди не обратила внимания на ее предостережение ведь шляпка этого оттенка прекрасно оттеняла ее цвет лица и темные, глубокие глаза с поволокой. Сейчас в этих глазах пылал огонь ожидания, а на устах застыла манящая улыбка.
Она быстро пересекла лужайку с легкостью и грациозностью опытной гольфистки, какой она и являлась. Пройдя через кустарник на противоположной стороне лужайки, леди Лаудуотер вышла на тропинку, но тут же резко оглянулась через плечо. В окнах Восточного крыла, выходящих на лужайку и заросли кустарника, она никого не заметила, но ее взгляд уловил какое-то движение на лужайке. Оказалось, что за ней шел кот Мелхиседек. Оливия не замедлила шаг, но на мгновение улыбка на ее лице потускнела при воспоминании о том, как разъярился за завтраком ее муж. Затем улыбка вернулась таинственная и предвкушающая.
Она не стала ждать, пока Мелхиседек поспеет за ней, так как знала, что он притворяется, будто следует за ней, подобно собаке. Также она понимала, что если не станет обращать на него внимания и даже не покажет, что знает о его присутствии, то, скорее всего, он не пойдет за ней дальше. Все тем же быстрым шагом она вышла через калитку, ведущую к Восточному лесу. Осторожно закрыв ее, она вновь бегло осмотрелась дорожка, по которой она прошла, была пуста. Оливия повернулась, быстро пошла по узкой тропинке через лес и добралась до длинной, заросшей дерном прогалины, уходящей в сторону.
Центр прогалины был глубоко изрыт колесами телег, вывозивших бревна после весеннего прореживания леса. Оливия свернула налево и медленно побрела по также заросшему дерном краю прогалины; ее глаза еще сильнее засветились ожиданием, а заманчивая улыбка стала еще более загадочной и притягательной.
Не успела она пройти и пятидесяти ярдов, как навстречу ей вышел прихрамывающий полковник Грей, сразу ускоривший шаг.
Она остановилась неподвижно и слегка покраснела, смотря на полковника с разомкнутыми от восхищения губами. Он выглядел слишком молодым для звания лейтенант-полковника и слишком хрупким для героя войны, награжденного крестом Виктории . В любом случае, он выглядел болезненным и был бледнее из-за того, что временами все еще испытывал значительную боль от ранения. Но в его благородном лице с тонкими чертами чувствовалась сила. Его чувствительные губы могли быть плотно сжаты, подбородок был квадратным, переносица массивной, а взгляд серых глаз обычно был холодным и очень острым. Он производил впечатление человека, выкованного из закаленной стали.
В этот момент его глаза сияли так ярко, что утратили и холодность, и остроту. Он с радостью заметил румянец на лице Оливии, но не осознал, что и сам покраснел.
Шагах в пяти от нее он остановился, не отрываясь, восхищенно смотря на девушку, и с пылкой убежденностью произнес:
Боже мой, Оливия! До чего же ты прекрасна и очаровательна!
Улыбнувшись, она покраснела еще сильнее. Он шагнул вперед, взял девушку за руку и крепко ее сжал.
Я никак не мог дождаться, когда ты придешь! воскликнул Грей.