Последний человек в мире, с которым стоит ссориться. От него мурашки бегут по коже, с живейшим убеждением заявил мистер Мэнли. Он всегда кажется абсолютно невозмутимым. Но я уверен, что эта невозмутимость просто маска, скрывающая действительно сильные эмоции. Однажды мне довелось видеть это на деле. Я застал конец его ссоры с Лаудуотером только конец и бог мой! С моей точки зрения, как драматурга, вы же понимаете, он самый интересный человек в этом графстве. За исключением леди Лаудуотер, конечно.
Я и не подозревал о таком, сказал мистер Флексен, несколько недоверчиво и пораженно. Сегодня вечером я разговаривал с ним о смерти лорда Лаудуотера, и он показался мне быть довольно приятным человеком и отличным солдатом. Насколько я понимаю, он очень заинтересован в своей армейской карьере?
Ничуть. Война для него лишь второстепенное дело, уверенно ответил мистер Мэнли. Я знаю это из того, что он сам мне рассказал. Мы обсуждали пережитое.
Как же, черт возьми он же кавалер креста Виктории! воскликнул мистер Флексен.
Да, это действительно так. Но это потому, что он один из тех людей, которые умеют проявлять интерес ко всему, чем они занимаются, и делают это хорошо. Но две его подлинные страсти это китайское искусство и женщины, пояснил мистер Мэнли.
Женщины? переспросил мистер Флексен. Он совсем не показался мне подобным человеком. Он казался совершенно простым, откровенным солдатом.
Простота и страсть к китайскому искусству не сочетаются по крайней мере, если понимать под простотой то, что обычно под этим подразумевают, сухо возразил мистер Мэнли. Мой друг, который знает о нем все, рассказал мне, что у него было больше серьезных любовных связей, чем у любого другого человека в Лондоне. Кажется, он один из тех мужчин, которые всякий раз влюбляются всерьез. Мой друг сказал, что это одна из тайн светского общества то, что он не попал в суд по бракоразводным делам.
Это звучит странно, сказал мистер Флексен, запоминая информацию и отмечая, как мало она согласуется с его собственными наблюдениями о полковнике Грее. Вы говорите, что леди Лаудуотер тоже интересна?
О, перестаньте! Вы допрашиваете или просто разыгрываете меня? спросил мистер Мэнли. Конечно, вы понимаете, что леди Лаудуотер чистый образ итальянского Возрождения. Она одно из тех утонченных, загадочных созданий, которых всегда писали Леонардо и Луини, целый набор эмоций.
Прошло много времени с тех пор, как я был в Бэйлиоле , и затем я занимался гражданской работой в Индии языки, знаете ли. Я позабыл все, что знал об итальянском Возрождении, и не знаком со многими картинами. Как бы то ни было, я считаю, что вы неправы это все ваше воображение драматурга. По моему
местом для встречи, чем замок. В павильоне они чувствовали себя в укромном уголке, отрезанном от остального мира.
Грей, слишком волнуясь и тревожась, чтобы ждать Оливию в павильоне, прошел по лесу до конца тропинки, ведущей через кустарник; оттого Оливия была удивлена тем, что натолкнулась на его так внезапно. Но когда они вышли из кустов на освещенную луной просеку леса, опасения и беспокойство полностью исчезли с их лиц; теперь оба они улыбались.
Грей и Оливия шли медленно, мало разговаривая, то и дело касаясь друг друга при ходьбе по покрытой дерном земле. Им казалось, что будет разумнее не зажигать свечи в павильоне. Лунный свет, проникающий сквозь высокие окна, давал им достаточно света, чтобы видеть глаза друг друга, а это было все, что им было нужно. Время проходило быстро в неизъяснимых откровениях влюбленных. У них были сотни вещей, чтобы сказать друг другу, сотни вопросов, чтобы задать их друг другу в попытке достичь того единства, которое является целью любой настоящей любви. Но в радости быть вместе, их обоюдной радости, было и тревожное ощущение, что эта радость отравлена угрозой и будет недолгой. Снова они стремились выжать как можно больше из того часа, который так стремительно истекал. Временами чувство опасности, которая нависла над ними, было настолько сильно, что они цеплялись друг за друга, как испуганные дети в темноте.
С проведением именно такого дознания, которое им было необходимо, не возникло никаких трудностей, поскольку это полностью зависело от мистера Флексен и коронера. После всестороннего обсуждения они решили ограничиться свидетельствами доктора Торнхилла и слуг относительно расположения духа умершего дворянина в ночь его смерти. Мистер Каррингтон настаивал на том, чтобы обратить особое внимание на тот факт, что рана, возможно, был нанесена самим лордом, и коронер пообещал, что это будет сделано.
Когда коронер ушел, поверенный сказал мистеру Флексену:
В случае с таким человеком, как покойный лорд Лаудуотер вы не можете быть слишком осторожным, вы ведь понимаете. Действительно было бы лучше, если бы суд присяжных вынес приговор о самоубийстве. Самоубийство в семье всегда лучше, чем убийство.
Вы едва ли можете ожидать, что я удовольствуюсь таким вердиктом, хмыкнул мистер Флексен. Я имею в виду, не основанном на доказательствах.