Оливия странно, нерешительно посмотрела на него, а затем спросила:
Вы имеете в виду, что он на всю жизнь останется калекой?
Я имею в виду, что он не выживет, чтобы остаться калекой, сказал мистер Мэнли, довольный тем, что может произнести следующую заготовленную фразу.
Разве все так плохо? поинтересовалась Оливия таким тоном, что у мистера Мэнли снова создалось впечатление, что она думает о чем-то еще и не осознала серьезности его слов.
Мне жаль говорить вам, что все еще хуже. Лорд Лаудуотер мертв, заявил он с глубочайшим сочувствием в голосе.
Мертв? шокировано переспросила Оливия, но шок этот показался мистеру Мэнли довольно наигранным.
Убит, уточнил он.
Убит? воскликнула Оливия, и мистеру Мэнли показалось, что в ее голосе было больше облегчения, чем удивления.
Я послал за доктором Торнхиллом и за полицией в Лоу-Уиком, сказал он. Они уже должны были здесь. Также я собираюсь телеграфировать адвокатам лорда Лаудуотера. Думаю, вы хотели бы принять их помощь, как только будет возможно. Кажется, сейчас больше ничего нельзя сделать.
Так вы не знаете, кто это сделал? спросила Оливия.
Ее тон не отражал весьма живого интереса к этому делу или какой-то сильной тревоги, и мистер Мэнли почувствовал некоторое разочарование. Он ожидал от нее куда больше эмоций, чем она продемонстрировала, хоть смерть ее раздражительного мужа, должно быть, и была для нее значительным облегчением. Он ожидал, что сначала она будет шокирована и охвачена ужасом, прежде чем осознает, что избавилась от тяжелого бремени. Но ему казалось, что она действительно меньше взволнована убийством своего мужа, чем была бы, если бы лорд Лаудуотер осуществил не раз упоминавшуюся им угрозу застрелить, повесить или утопить кота Мелхиседека.
Кажется, пока никто не может хоть как-то пролить свет на это преступление, сказал мистер Мэнли.
Оливия задумчиво нахмурилась, но, казалось, ей было нечего больше сказать по этому вопросу.
Что ж, тогда я телеграфирую Пейли и Каррингтону и попрошу мистера Каррингтона
мистер Мэнли, наблюдавший за ним с самым пристальным вниманием.
На рукоятке могут быть какие-то следы, сказал мистер Флексен, все еще держа нож за кольцо, и воткнул острие в кипу промокательной бумаги, на которой мистер Мэнли имел обыкновение писать письма под диктовку убитого.
А как я смогу сказать, была ли рана нанесена им самим или нет? оскорблено воскликнул доктор.
Если вы позовете кого-то из слуг, то сможете перенести тело в любую удобную комнату и провести свой осмотр. Это явный удар в сердце, и мне кажется, что человек, использовавший этот нож, имел некоторые анатомические познания. Большинство людей, которые наносят удар в сердце, попадают в центр левого легкого, заключил мистер Флексен.
С этими словами он взялся за спинку кресла, в котором съежилось тело, и осторожно подвинул его ближе к двери. Мистер Мэнли велел Холлоуэю привести Уилкинса и двух конюхов, а затем снова направил все свое внимание на работу мистера Флексена и стал жадно следить за действиями детектива, как за интересным для драматурга процессом. Тот опустился на одно колено на том месте, где стояло кресло, и изучил ковер вокруг него. Затем он поднялся, медленно направился к двери в библиотеку, но остановился на пороге, чтобы приказать Перкинсу осмотреть кресло и одежду убитого, и только потом вошел в библиотеку.
Он все еще был там, когда лакей и конюхи подняли тело лорда Лаудуотера с кресла и отнесли его в его спальню. Мистер Мэнли остался на пороге курительной комнаты. Его интерес к действиям мистера Флексена не дал ему оставить его, чтобы чинно надзирать за перемещением тела.
Вскоре мистер Флексен вернулся, и, пока он ходил по комнате, осматривая остальную ее часть, особенно ковер, мистер Мэнли изучал его самого, тип детектива. В нем было примерно пять футов восемь дюймов , его плечи были непропорционально широкими для его роста, но при этом он был строен. У него был необыкновенно красивый лоб, квадратный, сильный подбородок, нос с горбинкой и тонкие, сжатые губы, которые придавали ему довольно хищный вид, правда, смягченный его приятными голубыми глазами. Солнечные морщинки у уголков рта и его землистое лицо создали впечатление, что он провел несколько лет в тропиках и страдал из-за этого.
Когда мистер Флексен осмотрел комнату (хотя инспектор Перкинс уже сделал это), он проверил подушки в кресле, в котором был зарезан лорд Лаудуотер, ничего не нашел и остановился рядом с креслом в тихой задумчивости.
Затем он посмотрел на мистера Мэнли и сказал:
Убийцей, должно быть, был кто-то, с кем лорд Лаудуотер был так хорошо знаком, что не обращал никакого внимания на его или ее передвижения, так как он подошел к нему спереди или обошел кресло прямо перед ним и заколол его вполне прямым ударом. На самом деле, лорд Лаудуотер должен был видеть нож если, конечно, он не спал.
Он наверняка спал, быстро заметил мистер Мэнли. Он всегда дремал по вечерам обычно после того как выкуривал сигару и до тех пор, пока не отправлялся в постель. Я думаю, что он приобрел эту привычку из-за того, что возвращался с охоты усталым и сонным. Кроме того, я спускался, чтобы выпить между одиннадцатью и двенадцатью часами, и я почти уверен, что слышал, как он храпел. Он храпел очень громко.