Бабка сказала сущую правду. Пока ехали по улице. Петька увидел в Мартьяновке и магазин, и почту, и двухэтажную школу. В большом дворе стояло с десяток разных сельскохозяйственных машин, а на крышах нескольких изб торчали даже телевизионные антенны.
Был в деревне и завод. Не автомобильный, конечно, не химический, но вполне приличный. Размещался он в просторном корпусе на берегу речки. С одной его стороны, как на часах, стояла высокая железная труба, виднелся вход в кочегарку, с другой была сделана пристройка, а чуть подальше темнели сараи.
Когда машина остановилась возле завода, Петька решил осмотреть его повнимательнее. Вместе с ним пошла и старшая девчонка, которую бабка называла Верой.
В ближнем сарае бородатый старик составлял в ящики банки с огурцами и тут же их заколачивал. Чуть дальше, под навесом, тетки разбирали жестяные крышки и резиновые колечки к ним.
Наверно, тут делают консервы, решил Петька.
Конечно. Разве тебе не говорили об этом? сказала девчонка. В прошлом году из Мартьяновки отравили на продажу миллион банок. Понял? Сотни машин!
Ну да! К нам, в город?
И к вам, к в район. Даже на Чукотку, где очень холодно и овощи не родится.
А какие консервы тут делают?
Разные. Соленые огурцы, маринованную капусту, томатный сок, яблочное варенье.
Они подошли к двери главного корпуса. Но на ней оказался замок.
Жалко, сказала девчонка. Придется в окно посмотреть.
В ближайшей ко входу комнате Петька увидел огромные корыта, барабаны и какие-то лотки. Дальше за стенкой, стоял станок с ножами, жаровни и котлы, а за котлами поблескивала никелем и лаком машина с ленточным транспортером.
Сначала овощи моют в барабанах и корытах, объяснила девчонка. Затем передают по конвейеру на резку и отваривают или обжаривают. На заводе все делают машины.
Все-все?
Конечно.
А ты откуда знаешь? Сама работаешь здесь?
Нет. Я работаю вожатой в пионерском лагере. И ты зачислен в мой отряд. Ясно?
Девчонка взглянула на Петьку, гордо тряхнула косой и, не торопясь направилась к автомашине.
Окажись в ту минуту на Петькином месте классная руководительница, она наверняка сказала бы свое любимое: «Нет, нет, мне буквально везет! Полож-ж-жительно везет на сюрпризы!» Именно так выражалась Нина Захаровна, когда мальчишки насыпали в чью-нибудь чернильницу карбиду или расписывали стены чертиками. Только тут, конечно, не чертики и не карбид. Выходит, что человек еще не доехал до лагеря, а о нем уже все знают, давно зачислили в ненужный ему отряд и, не спросившись, подсунули вожатую!
Впрочем, против того, что у тебя будет вожатая, а не вожатый, возражать, пожалуй, неумно. Такая вот вожатая даже лучше. Ишь, какая красивая! Если бы училась в городской школе, старшеклассники небось навязывались бы в друзья пачками. Плохо только одно: очень уж она серьезная, им разу не улыбнется, не пошутит.
Когда выехали из Мартьяновки, дорога пошла узкой долиной. Поля исчезли, а по сторонам потянулись поросшие лесом сопки. Машина то и дело перебиралась через мелкие ручьи, ныряла под деревья, обходила колдобины. В одном месте между могучими дубами мелькнула полянка, красным пятном проступила черепичная крыша дома.
Ну, вот и Филькина заимка, вздохнула с облегчением бабка. Еще чуток и наша матушка Кедровка. Ну-ка, внучка, где наши сумки?
Глава I. В далекой Кедровке
О таежном селе, крокодилах, расцарапанном пупке и скуке зеленой
Петька на другой день после приезда нарочно пробежал по улицам и насчитал в селе сорок два дома.
А речек здесь было целых три, а не одна, как думал отец. Самая маленькая не речка, а скорее ручеек текла через деревню. Из-за мелководья в ней купались только утки да пузатые свиньи. Другая, шириной метров восемь или десять, проходила сразу за околицей. Она была зеленоватая, прозрачная и холодная как лед. Эта речка считалась в деревне поилицей: каждое утро и вечер к ее берегам, бренча ведрами, тянулись вереницы теток. И название у речки было такое же, как у деревни, Кедровка. Один мальчишка из лагеря сказал, что в Приморье так и ведется многие селения называют по именам речек.
Наконец, третья речка самая большая и стремительная петляла у подножия сопок и была голубая как небо. Чуть ниже деревни она принимала в себя говорливую Кедровку и беспрестанно шумела. Под одним берегом тянулась голубая, а под другим зеленая струя води. Они не смешивались и не блекли до самого мыска, за которым начинался поворот.
Ночью, когда ребята укладывались спать и в деревне все замирало, Петька долго слушал сквозь дрему гомон речек и ему казалось, что это шепчутся две подружки: шу-шу-шу, пль-пль-пль.
Тайга подступала к Кедровке со всех сторон. Вплотную к огородам теснились кусты шиповника и черемухи, за ними поднимались молодые березки и тополя, а еще дальше, как великаны среди лилипутов, возвышались могучие ильмы, дубы и клены.
В общем, Петька решил, что в Кедровке и вокруг найдется немало любопытного. Раз уж не удалось задержаться в городе или в совхозной мастерской, так почему бы не взяться за какие-нибудь исследования? Окрестности Кедровки сейчас глухомань. Но лет через десять или пятнадцать тут будет, наверное, город. Разве плохо, если умный человек заранее определит, где и как его строить,