что некоторые мои соседи помещики имеют дохода меньше моих мужиков.
Я сам разволновался так, что у меня пересохло в горле. Остин это понял и налил мне какой-то напиток из красивого кувшина, стоящего на подоконнике. Это был какой-то освежающий, несмотря на свою теплоту, лимонный напиток и скорее всего в нем были какие-то градусы.
Утолив жажду, я продолжил.
Все они могут в любой момент выкупиться и большое количество моих людей уже получили волю. Но самое интересное заключается в том, что мои доходы в результате выросли многократно. Никогда наши имения не приносили столько сколько сейчас. Или еще такая интересная вещь. Многие наши помещики пытаются в своих имениях применять сельскохозяйственные орудия, например английские. Так крепостные часто их просто ломают. А мои берегут их и даже сами придумывают новые. У меня нет никаких надсмотрщиков на полях, никого не порят за нерадивость.
Я допил лимонный напиток и привел свой последний аргумент, но лично для меня очень важный.
И последнее, мистер Остин, это не по-христиански. Хотя в Писании много раз встречается слово раб и мы в своих молитвах называем себя рабами божьими, слово раб в устах Спасителя и в наших, когда мы говорим о рабстве чернокожих, это разные вещи. Я думаю, вы решение примите быстро и сообщите мне, еще до т ого как мы пойдем на Пинос.
На этом мы расстались с техасской делегацией. Возвращались мы молча, разговор с Остином отнял у меня все силы и мне хотелось только спать.
На пароход мы вернулись естественно раньше четы Джервисов с Николаем. Я приказал выставить усиленные караулы и ушел к себе в каюту. Заснул я так стремительно и глубоко, что утром даже не помнил как лег в постель.
Первое, что я услышал утром было то, что меня уже полчаса в кают-компании ждет месье Филипп. Посмотрев на часы, я был поражен увиденным, проспать двенадцать часов это для меня был нонсенс.
Месье Филипп вел неторопливую беседу с Иваном Васильевичем и адмиралом. Увидев меня француз встал и после приветствия ехидно-удивленно ухмыльнулся.
Не знаю, что вы сказали Стивену, но таким я его никогда не видел. Он практически с нами не разговаривал, пару раз сквозь зубы только да и нет, а сегодня утром сказал, что с рабством надо кончать и распорядился готовиться к отъезду, месье Филипп опять ухмыльнулся и почему-то подергал себя за нос.
Меня он послал сказать вам, что согласен в вами. Через час мы отплываем в Новый Орлеан. Дом, где мы вчера встречались, принадлежит Стивену и там постоянно живет одна испанская семья. Связь давайте держать через них. На этом, ваша светлость, разрешите откланяться, мне надо спешить.
Проводив взглядом француза, Иван Васильевич достал коньяк и тарелочку тонко нарезанных лимонов. Здесь они были потрясающе вкусные, а после коньяка они были вообще необыкновенные.
Как вы говорите, Алексей Андреевич, давайте по пятьдесят капель за успех нашего предприятия, хотя с утра конечно коньяк, Иван Васильевич вопросительно посмотрел на нас.
Адмирал взял у него бутылку и налил наверное действительно по пятьдесят капель.
Иван, это он сказал столь комично, но мы даже не улыбнулись, наш успех того стоит.
Это был действительно успех, я распорядился готовиться к отходу на Пинос и вот теперь можно заняться и делами семейными.
Пока я спал, Николай со своими родителями, адмирал действительно может считаться в какой-то степени его родителем, как никак отчим, вернулись от маркизы да Моралес.
Стороны друг другу очень понравились, что было совершенно неудивительно, адмирал как никак англичанин, его жена природная француженка, а маркиза хоть и стала за многие годы почти настоящей испанкой, но британская закваска все равно не исчезла.
Все хорошо понимали, что последнее слово за мною и маркиза предложила такой вариант. Миссис Джевис, матушка Николая, остается у них в гостях, а мы идем на Пинос. Вероника готовится к отъезду, а когда мы возвращаемся с Пиноса, она уходит вместе с нами в Россию и там они как положено венчаются.
Это все мне рассказал адмирал, Николай с матушкой опять были у маркизы, она просила их еще раз приехать утром.
Предложенный вариант меня совершенно устроил, я распорядился готовиться к отходу и поехал к маркизе, надо было срочно познакомиться с будущими родственниками.
Вероника была очень похожа на свою мать, та была в молодости ослепительной красавицей, в гостиной висел портрет счастливых молодоженов и девушка сказала мне, что все говорят о его потрясающем сходстве
с оригиналом. Маркизу звали Элеонорой, она была дочерью простого эсквайра и случайно познакомилась с красавцем испанцем в Лондоне, во время своего первого и последнего его посещения.
Испанец оказался настояшим джентльменом и добился её руки после полугода ухаживаний, для этого он даже поехал в северо-английскую глушь. После свадьбы они уехали в Испанию и на родине Элеонора больше ни разу не была. С Кубы она уезжать не желает ни под каким предлогом, но счастью дочери мешать не собирается и благословляет её на брак с русским дворянином, так же как молодую англичанку когда-то благословили её родители.