Биение шпинделя ноль целых пять сотых миллиметра, Циркулев покачал головой. При заявленных ноль целых две сотых. И это на новом станке!
А вот здесь, я указал на суппорт, точность позиционирования никак не может обеспечить заданные параметры обработки. Особенно для нашей будущей продукции.
Звонарев присвистнул:
Так это что же, вся партия такая?
Боюсь, что да, я развернул чертежи двигателя, который нам предстояло выпускать. Смотрите, допуски на основные детали требуют как минимум вдвое более точного оборудования.
Циркулев склонился над чертежами, его длинный палец скользил по размерам:
М-да Для таких допусков нужны станки совершенно иного класса точности. Позвольте заметить, эти американские машины хороши для массового производства деталей с обычными допусками, но для прецизионной обработки нужно нечто другое.
Именно, я разложил на столе свои эскизы. Поэтому предлагаю вот что
Следующий час мы провели, обсуждая возможные модификации. Звонарев предложил несколько оригинальных решений по усилению станины, Циркулев внес ценные замечания по геометрии направляющих. Я же, опираясь на знания из будущего, старался направить их мысли в нужное русло.
А что если, Звонарев вдруг замер с карандашом в руке, не просто модифицировать эти станки, а создать собственную конструкцию? У меня тут появилась идея
Хм Циркулев снял пенсне и принялся протирать стекла. Знаете, а в этом что-то есть. В России всегда были превосходные механики. Я помню, в Императорском училище
Стоп, прервал я его. Давайте по порядку. Нам нужно сначала четко определить все проблемы с текущим оборудованием.
Я достал большой лист бумаги:
Начнем с основных параметров. Игнатий Маркович, что у вас в блокноте?
Циркулев раскрыл свои записи, и мы погрузились в мир допусков, посадок и технических характеристик. Постепенно вырисовывалась полная картина, и она оказалась не самой радужной.
За окном уже смеркалось, когда мы закончили первичный анализ. Предстояло принять серьезное решение продолжать ли работу с американскими станками или начинать собственное производство. Я отправился спать, но долго думал, перед тем, как уснуть.
В наскоро оборудованной измерительной лаборатории было прохладно. Утреннее солнце едва пробивалось сквозь запыленные окна недостроенного корпуса.
Циркулев, закутанный в свой неизменный черный сюртук, колдовал над токарным станком Ford F-20, расставляя измерительные приборы с таким вниманием, словно готовил сложный физический эксперимент.
Прошу заметить, он поправил пенсне, что методика измерений требует особой тщательности. В Императорском училище мы использовали систему профессора Гаусса.
Я с интересом наблюдал за его действиями. Длинные пальцы с удивительной ловкостью устанавливали индикаторы часового типа системы Мессера, каждый строго в определенной точке.
Смотрите, он указал на первый прибор. При перемещении суппорта наблюдается периодическое отклонение. Вот, смотрите, сейчас будет видно.
Стрелка индикатора дрогнула и поползла вправо.
Семь сотых миллиметра! Циркулев поджал губы. Совершенно недопустимое значение для станка такого класса.
Звонарев, который пристроился рядом с блокнотом, присвистнул:
А ведь это новый станок!
Позвольте продемонстрировать еще кое-что, Циркулев извлек из своего саквояжа прецизионный уровень. Обратите внимание на геометрию направляющих.
Он установил прибор на идеально протертую поверхность станины:
Вот здесь прогиб, а здесь его палец скользил по металлу, явное скручивание. В Германии я видел станки с гораздо лучшей геометрией. Фирма «Рейнеккер» достигает точности до двух сотых
Игнатий Маркович, прервал я его экскурс в историю станкостроения, а что скажете о шпиндельном узле?
Циркулев просиял. Из саквояжа появился еще один прибор, индикатор особой конструкции:
Вот, собственная разработка. Позволяет измерять радиальное биение с точностью до микрона. Мы применяли такие при исследованиях точности шлифования.
Он установил прибор, и следующие полчаса мы наблюдали за его виртуозной работой. Каждое измерение он заносил в свой блокнот мелким каллиграфическим почерком, сопровождая точными зарисовками.
М-да наконец произнес он, разглядывая результаты. Картина, прямо скажем, удручающая. Биение шпинделя достигает восьми сотых, зазоры в подшипниках нестабильны, жесткость системы недостаточна.
А что, если начал было Звонарев.
Одну минуту, молодой человек, Циркулев поднял длинный тонкий палец. Сначала позвольте закончить измерения. Вот здесь, он указал на переднюю бабку, конструкция требует принципиальной переработки. В Московском техническом училище мы экспериментировали с системой разгруженных подшипников.
Он достал из нагрудного кармана потертую записную книжку в кожаном переплете:
Вот, мои заметки тех лет. Надо изменить геометрию посадочных мест и применить особую схему регулировки.
Следующий час мы провели над его чертежами. Циркулев объяснял тонкости конструкции с таким увлечением, что даже его обычная чопорность исчезла. Это был уже не педантичный профессор, а увлеченный инженер, влюбленный в свое дело.
А теперь, он наконец оторвался от чертежей, предлагаю проверить качество обработки. У меня здесь специальный набор измерительных плиток Иогансона.