В этот момент в кабинет ворвался Вороножский, размахивая колбой:
Невероятно! Николаус в полном восторге! Он говорит, что термодинамический цикл превосходный.
Борис Ильич, мягко прервал я его. Давайте сосредоточимся на конкретных технических решениях.
Да-да, конечно, закивал он. Николаус подсказывает, что нужно изменить угол опережения впрыска.
А ведь он прав, неожиданно поддержала Варвара. Смотрите, она показала на один из чертежей. Можно сместить момент впрыска на восемь градусов.
И увеличить давление до двухсот атмосфер, подхватил Руднев. Тогда топливо будет распыляться гораздо эффективнее.
Но выдержат ли форсунки? усомнился Звонарев.
Выдержат, уверенно сказал я. Если использовать новую сталь, над которой работает металлургический цех. А вот система охлаждения потребует доработки.
Следующие два часа мы детально разбирали каждый узел. Варвара набрасывала эскизы новой системы охлаждения. Руднев с Звонаревым спорили о конструкции топливного насоса. Циркулев педантично записывал все параметры, которые нужно будет контролировать.
Что ж, наконец сказал я, глядя на исписанную формулами доску. План действий ясен. Варвара, вы с Рудневым занимаетесь топливной аппаратурой. Звонарев система охлаждения. Циркулев
Я подготовлю новую программу измерений с точностью до
Вот и отлично, перебил я его. Борис Ильич, а вы
Но Вороножский уже что-то увлеченно обсуждал с Николаусом, размахивая колбой.
Когда все разошлись, я еще раз просмотрел чертежи. Да, решения Тринклера были изящны. Но мы сможем сделать лучше. У нас просто нет другого выхода.
За окном догорал зимний день. Где-то в глубине души все еще ворочалась совесть, напоминая о неблаговидном способе получения этих чертежей. Но я заставил себя думать о другом о предстоящих испытаниях, о конкурсе, о будущем завода.
В конце концов, в нашем жестоком времени не всегда можно действовать в белых перчатках. А цель цель оправдывает средства.
Я бережно сложил фотографии в папку. Завтра нас ждет большая работа.
Остаток дня прошел в текущих хлопотах. Бойков и Нестеров хотели зайти, поговорить о делах, но у меня не хватило времени. После работы я зашел к Варваре, соблюдая все правила конспирации. Вроде знакомых по дороге не встретил.
За окном падал крупный снег, укрывая ночной город пушистым одеялом. В спальне Варвары было тепло старая печь хорошо держала жар. Тусклый свет уличного фонаря пробивался
сквозь морозные узоры на стекле.
Варвара лежала, положив голову мне на плечо. Ее волосы пахли машинным маслом и какими-то цветами странное, но удивительно притягательное сочетание.
Леня, тихо сказала она, водя пальцем по моей груди. А откуда на самом деле эти чертежи?
Я чуть напрягся, но постарался ответить как можно более небрежно:
Я же говорил нашел старые материалы в технической библиотеке.
Она приподнялась на локте, внимательно глядя мне в глаза:
Не лги. А почему тогда это фотографии? И такие свежие.
Варя
Просто скажи правду, она положила ладонь мне на щеку. Я же чувствую, что ты что-то скрываешь. И это тебя мучает.
Я молчал, глядя в потолок. Как объяснить ей? Как рассказать о нечистых методах, к которым пришлось прибегнуть?
Я все пойму, прошептала она. Только не надо меня обманывать.
В ее голосе была такая искренняя забота, что у меня защемило сердце. Я накрыл ее ладонь своей:
Прости. Ты права эти чертежи они действительно от Тринклера. Но больше я ничего не могу сказать.
Она вздохнула и снова положила голову мне на плечо:
Я так и думала. Знаешь, иногда мне кажется, что ты готов пойти на все ради нашего проекта.
Не только ради проекта, тихо ответил я, целуя ее в губы.
Мы долго лежали молча. За окном все так же падал снег, а я думал о том, что она, возможно, единственный человек, перед которым мне по-настоящему стыдно за свой поступок.
Через два дня испытательный цех наполнился равномерным гулом работающего двигателя. Я смотрел на показания приборов, и впервые за последние недели чувствовал удовлетворение.
Давление масла стабильное, докладывал Звонарев, не отрываясь от самописцев. Температура в норме, вибрация в допустимых пределах.
Варвара стояла у пульта управления, внимательно следя за топливной системой. В рабочем халате, с выбившейся прядью волос, она казалась воплощением сосредоточенности.
Три часа непрерывной работы, произнесла она. И ни одного сбоя в системе впрыска.
А точнее три часа семнадцать минут и сорок две секунды, педантично уточнил Циркулев, делая пометки в блокноте.
Руднев обошел стенд, прислушиваясь к работе двигателя:
Звук ровный, без посторонних стуков. Хотя он нахмурился, на высоких оборотах все-таки появляется резонанс в районе пятой опоры коленвала.
Зато мощность выросла на тридцать процентов! воскликнул Звонарев. Теперь мы
Его прервал резкий металлический скрежет. Двигатель закашлял черным дымом и заглох.
Топливный насос, мрачно констатировала Варвара, быстро перекрывая подачу топлива. Не выдержал длительной работы на повышенном давлении.
Мы собрались вокруг разобранного насоса. Картина неутешительная трещина в корпусе, изношенные плунжерные пары.
Материал не держит, Руднев рассматривал излом через лупу. При двухстах атмосферах нужна совершенно другая сталь.