И плескает в небольшую чашку без ручки пару глотков зеленоватого компота из прозрачной бутылочки, но пьет эту пару глотков почему-то сама. И только после, не сполоснув, наливает и протягивает мне. Что это значит?!
А, понимаю: так она демонстрирует, что напиток не отравлен. Ну, надежнее было бы после этого пару дней подождать. А о гигиене и индивидуальной посуде здесь, видимо, еще не слышали. Ладно, пью как есть. Нервы мне еще точно пригодятся.
Не понимаю, что за чувство только что сжимало сердце, как бы ледяной рукой, когда я разглядывала свое (или не свое!) лицо.
При взгляде в отражение так и хотелось сказать: найдите десять отличий. Ведь это должна быть не я. Мое настоящее тело осталось в прошлом, в реанимации. Или все же я? Когда смотрюсь в зеркало, со мной как будто что-то происходит.
Надеюсь, это у меня не начинается биполярочка или настоящее раздвоение личности с голосами, говорящими в голове, ночными кошмарами или совместными прогулками по крышам с котами?
Раньше голова у меня была крепкая. Когда одна дверь передо мной закрывалась, я открывала другую (не головой, образно). Может, я сейчас всего лишь почувствовала ностальгию по прежней жизни, не увидев перед собой привычной уже короткой стрижки и бледной кожи?
Но как мне попасть обратно в мой мир? Вернуться на то же место на мостовую и приложиться к брусчатке другой половиной лба? Вышибить клин клином? И о чем особенно в прошлой жизни мне жалеть? Так сразу и не скажешь...
В реанимации у меня отобрали телефон. И связь с девчонками, которых я считала подругами, полностью прервалась.
Ни посещений и передачек, ни приветов через медсестер, ни даже бумажных писем или записочек ничего похожего не было. Может, сейчас время такое телефон или ничего. Но на больничной койке я точно поняла, что самое ценное для любого человека внимание.
Да, девчонкам было тогда не до меня последний звонок, сдача ЕГЭ, переживания по поводу баллов и организация выпускного, выбор платья и еще тысяча разных забот, которые обязательно возникают, когда начинается взрослая жизнь
Я все понимаю. Сама вспоминала подружек каждый день и мысленно желала успехов, каждой. Чуть не сказала молилась за них. Нет, молиться я не умею, не научили, к сожалению.
Может, меня уже похоронили там, на Родине, в запаянном гробу. И даже поплакали надо мной и принесли живые цветы на могилку, четное число я отсюда этого никогда не узнаю. Незаметно смахиваю слезу.
Мне становится горько и страшно. И я заставляю себя не думать о прошлом, о грустном. Только о настоящем и будущем. О том, что мне необычайно повезло: я жива.
Что все считают меня невестой их князя, никто не заметил подмены. Это, конечно, пока я помалкиваю, из образа не сильно высовываясь. Значит, буду так действовать и дальше.
Надеюсь, князь молодой и мужественно-красивый. И у меня будет семья, о которой я всегда мечтала. Я еду сейчас навстречу к ней.
Отогнув уголок занавески, смотрю на виды за окном. Я не настолько хорошо помню историю средних веков, чтобы утверждать, что внезапно попала именно в прошлое. Каким-то образом.
Судя по языку, одежде и постройкам я, пожалуй, где-то в раздробленной на княжества Германии. Но откуда все это взялось в 21 веке? Может быть, это
то есть все совершенно не то, к чему я привыкла в детдоме, но я не в претензии. И все едят только ложками, что мне очень привычно.
Кроме троих людей, с которыми я уже общалась, меня сопровождают, то есть стерегут, как оказалось, еще целых восемь человек, увешанных разнообразным холодным оружием, включая кучера.
Они еще больше похожи на бандитов с большой дороги, чем первый увиденный мной мужчина этого мира. И все, также, как и он, старательно скрывают лица.
Огнестрельное оружие, как я понимаю, еще не изобрели. Значит, навскидку, здесь сейчас век одинадцатый-двенадцатый, не позже.
На остановках у меня личной свободы и возможности сбежать просто ноль. Все настороже, страхуют друг друга, следя за каждым моим шагом и опасаясь, что я неожиданно выкину еще какой-нибудь номер. Например, задеру юбки, под которыми ничего больше нет, чтобы ненадолго смутить мужчин, и скроюсь в лесу.
Но куда мне бежать?! Разве меня где-нибудь здесь ждет кто-то еще? Да и этот лес совсем не похож на аккуратно вычищенный лесопарк, обработанный от клещей и комаров, в который нас, детдомовских, вывозили на пикники.
В этой чаще можно неделями бродить, спотыкаясь, и кричать «Ау!» в поисках человеческого жилья. И наверняка еще и дикие звери водятся. Нет, я не настолько сумасшедшая.
- Вы вчера оставили зеркало на скамейке кареты, госпожа Мария, оно упало на пол и чуть не разбилось, - почти сердито выговаривает мне «воспитательница». Оно вам больше не нужно?
И готовится опустить мою лицеглядку в недра сумки.
- Нет, оставьте! забираю у нее хрупкий предмет и сжимаю в руке, иногда мельком поглядывая в гладкое стекло.
В дороге ничто, кроме тряски, не мешает думать. Понимаю, что к князю Генриху везли настоящую невесту, очень похожую на меня, но она почему-то выпала на ходу из кареты посреди небольшого городка.
Или, скорее, выпрыгнула в отчаянной попытке сбежать, рискуя, потому что не была каскадершей и нечаянно сильно ударилась головой. То есть она совершенно не хотела ехать к статусному жениху. И не доехала.