-Распишитесь и дату вот здесь поставьте, - попросил парень, ткнув пальцем в нужном месте.
-Всё? поинтересовалась, исполнив его просьбу.
-Да, - кивнул тот и, забрав ручку, попрощался. До свидания!
-До свидания! отозвалась я, задумчиво теребя обычный пластиковый курьерский пакет и глядя вслед курьеру почти вприпрыжку скачущему вниз.
Какое-то время ещё постояла на площадке, потом вернулась в квартиру и наконец, осознала мне прислали посылку. С ума сойти можно! Хотя возможно это какая-нибудь реклама? Нет, рекламу курьерской почтой не доставляют. Тогда что?
-И чего мнусь? Надо просто посмотреть, - пробормотала себе под нос и принялась рассматривать пакет.
Глава 3.
Вздохнула, поёрзала, крепче обхватив руками согнутые колени, но руку к посылке так и не смогла протянуть. Духу не хватило. А всё дело в чём? Всё дело в том, что посылочка оказалась «с того света». Если судить по помятой накладной, вложенной в прозрачный наружный кармашек, отправлена посылка была моей ныне покойной бабушкой за день до её смерти. Очень мило конечно, но желание притронуться, и уж тем более открывать пакет у меня не было. Умом я, конечно, понимаю, что запаковывал всё это великолепие курьер, а «начинку» ему передала вполне живая тогда ещё женщина, но неприятный холодок по спине всё равно пробежал.
Вот зачем нужно было устанавливать время отправки уже после своей кончины? Или она не знала, что умрёт? Да, откуда бы ей знать, когда она умрёт?! Просто взяла, отправила, и так совпало, что через день бабуля отлетела в мир иной. А может она всё же знала о своей смерти, потому что ей угрожали, и в конверте лежит компромат на убийцу!? Точно! Если судить по звонку личного нотариуса, бабка была не из бедных, а значит, убили её родственники из-за наследства. Чёрт! Этот Егор, как там его, сказал, что я являюсь одной из главных наследников имущества. Мамочка! Меня же теперь прибьют вслед за бабкой!
По спине вместо холодка пробежал табун диких мурашек, а зубы предательски отстучали чечётку, прежде чем я успела плотно стиснуть челюсть. Дело принимало скверный оборот, очень скверный. Может пойти в полицию заявление написать
-Ой, дура-а! на выдохе прочувствовано произнесла я, схватила посылку, быстро отрезала край ножницами, вытряхивая на стол его содержимое и с нервным смешком заключила. Долбанное воображение!
Опустевший пакет убрала в сторону вместе с ножницами и с любопытством уставилась на то, что было в посылочке. Передо мною на столе лежала прозрачная пластиковая папка с документами, рядом расположилась стопочка фотографий перевязанных чёрной ленточкой, два запечатанных конверта и коробочка из плотного картона
в которой обнаружился какой-то странный бронзовый брелок, выполненный в стиле стимпанк. Любопытство требовало рассмотреть сначала фотографии, но я задушила сей порыв на корню, разумно подозревая, что, скорее всего, всё равно не пойму кто на них изображён, пока не разберусь с документами, потому протянула руку к папке с бумагами.
Документов в папке было всего два: свидетельство о рождении и свидетельство, об установлении отцовства. Свидетельство о рождении гласило, что Надежда Вильгельмовна Таращук, рождённая 29 августа не-будем-вспоминать-какого-года, приходится дочерью Таращук Светлане Леонидовне и Долматову Вильгельму Георгевичу. Выдан сей документ был повторно, о чём гласила пометка в правом верхнем углу. В свидетельстве об установлении отцовства так же было указанно, что некий Долматов Вильгельм признан моим отцом. Как мило! К слову, оба документа были выданы, когда мне уже почти исполнилось пять.
У меня тут же появляется резонный вопрос, Какого рожна свидетельство о моём рождении хранилось у родственников со стороны отца? А ещё мне очень интересно, как это свидетельство оказалось в руках прабабушки, когда мне необходимо было получить паспорт, и почему она снова вернула его этим Долматовым. Так же мне крайне любопытно, почему все мои дражайшие родственницы рьяно убеждали меня, что моя мать даже не знала имени моего папаши, а в графе отец в свидетельстве о рождении у меня жирный прочерк. Хотя никогда не поздно спросить у них об этом лично, тем более с таким весомым доказательством в наличии.
Ладно, отложим выяснение отношение с родственниками на потом, а сейчас лучше почитаю письмо, вот это, на котором написано одно слово «Надюшке». Конвертик был дешёвеньким из желтоватой бумаги, без марок и ярлыка для заполнения адреса, лишь только аккуратным округлым подчерком было выведено моё имя. Подчерк был мне не знаком, но и без этого не трудно было догадаться, что письмо написала моя блудная мать. Аккуратно надрезав конверт, вынула из него одинокий листочек в клеточку, вырванный из тетрадки и сложенный вдвое, развернула его и положила перед собой, ознакамливаясь с посланием.
«Надюшка, доченька, если ты читаешь это письмо то меня, как и твоего отца, скорее всего, нет в живых, - прочитала я первую строчку и скривилась, читая дальше, - но знай, я никогда не переставала помнить о тебе и любить! Там куда мне пришлось уйти, оставив тебя на попечение тёте Кате, нельзя было везти ребенка, особенно такого маленького. В тот момент в помощи нуждался твой отец, я не могла оставить его одного. Надеюсь, ты когда-нибудь сможешь меня понять и простить. Твоя мама».