Кто ты, говорит, краса несказанная? Лучше тебя на всем белом свете нет, да и быть не может...
А Сабуро-царевна зарделась, как сакура махровая, и ресницами
хлоп-хлоп не хуже, чем кицуне!
Я, говорит, невеста твоя. Коли ты не против, конечно.
А витязю с чего бы противиться? Глядит он на нее во все глаза, да так, словно не в его, а в ее груди сердце его бьется.
Тут Серый Волк подмигнул кицуне и говорит:
Ну вот, служба наша справлена, теперь и о себе подумать можно.
Крутанулся Серый Волк посолонь обернулся добрым молодцем. Крутанулась и кицуне обернулась красной девицей в кимоно шелковом да при шпильках драгоценных. Взял ее Волк за руки белые, да так и замер. Глядит на нее, не наглядится, дышит, не надышится.
Долго ли они так стояли, про то мне не ведомо. Да припомнила царевна про чешуйки змеиные. Достала их, потерла глядь, а уже и Змей Горыныч со Змеяной-Невиданой в небе обозначились. Подхватили они Волка с кицуне, Сабуро-царевну с витязем, да и с Сивкою-Буркою, и понесли обратно за темные леса, за синие моря, за высокие горы, за широкие реки, за тридевятое царство, тридесятое государство, триодиннадцатое графство, тридвенадцатое герцогство, да прямехонько в тричетырнадцатую юрисдикцию: три свадебки играть, жить-поживать да добра наживать. Они и посейчас живут, коли не умерли.
На том устарелле конец, а кто читал молодец.