Мальчик выскочил из-под стола и отважно схватил отца за другую руку. Он вырвал его из объятий гирлянды, скручивающей охолоделое тело. Мужчина взял со стола кувшин и бросил в древоподобное чудище, тем самым выкрав мгновение на побег. Вместе с сыном они кинулись прочь.
Выскочив на заснеженную улицу, отец с сыном оглянулись. Шум в доме лишь нарастал, разрывая оскуделое сознание монструозным воем. Мужчина схватил сына за руку и побежал вперёд, через пустую деревушку, где избы, присыпанные снегом, ютились одна за другой. Кругом пустота, и лишь в редких окнах виднелись огоньки от керосиновых ламп.
Чудовище следовало по пятам. Несчастные бежали в сторону леса, откуда часом ранее и приволокли страшный плод незыблемых фантазий умалишённого бродяги. Ель ужасающей поступью приближалась к ним, тянула вырастающие осклизлые ветви, била по земле отверделой от холода мишурой и звенела жестяными колокольчиками, серьгами, висевшими на ней.
Едва отец и сын успели забежать в лес, нечто издало неповторимый гвалт и рванулось вперёд. Мужчина отпустил сына, и тот помчался в темноту зарослей. Отец кричал, чтобы он не оборачивался, а сам путался ногами в сугробах, захлёбывался воздухом, но продолжал бежать.
Вскоре мальчик замер. Над разумом властвовало молчание, давившее на истерзанный организм юнца. Встревоженно оглядевшись, он сделал несколько неуверенных шагов назад и, миновав широкое дерево, увидел отца, лежавшего в снегу. У мужчины не было ног, он давил из себя подобие звуков и жалобно смотрел на сына. Позади отца стояла тварь, вероятно, выбравшаяся из самых низших слоёв Преисподней. Зрачки в её круглых, как ёлочные шары, глазах безобразно метались, точно потеряли цель, но это было не так. Она медленно втягивала в себя мужчину. Не пожирала его, а именно всасывала пятиконечной пастью, склонив к нему свою макушку. Бедолага хрипло выл и тянул к сыну руки, но вскоре они застыли, а стеклянный взгляд навсегда отчеканился в памяти того мальчика. Ель полностью поглотила несчастного, не оставив от него ничего: ни одежды, ни крови, ни костей.
Вскоре дерево, пустив корни, вросло в землю. Оно сбросило с себя всю непотребную мишуру человеческих утех. Игрушки таяли, вливаясь в белёсое одеяло зимы. Плотные веки сомкнулись и покрылись еловыми иголками. Гирлянда, издавая шипение, прожигала снег, противным паразитом пряталась во тьме мерзлотной почвы. Ребёнок видел жутчайшую трансформацию чудовища, пришедшего, казалось, извне людского мира. Пятигранная пасть монстра, вкусившего человеческую плоть, в мгновение сделалась обыкновенной верхушкой статной ели. Дерево застыло в таком же положении, как и тогда, когда отец и сын нашли его. Свет луны упал на пушистые ветви, под которыми лежали три мандарина.
Что за сказки? вдруг вскрикнул Виктор.
Повторяю, что верить в это не обязательно, ответил старик и добавил: Приехали!
В глубоком поле перед ними находился длинный амбар, крыша которого едва не ломилась под натиском снега. Кузьма пробрался к воротам, открыл массивный замок и приоткрыл створку, приглашая внутрь Виктора, а сам вошёл следом и нажал на кнопку выключателя. Помещение озарилось ярким светом.
В глазах Виктора отражались сотни элегантных елей, они росли ровными шеренгами, словно выстроились напоказ к приходу гостя. Теплом обдало его лицо, мужчина прижал к груди портфель и поднял по-детски наивный взгляд на Кузьму, непоколебимо стоявшего по правое плечо от него. Старик склонился к стене, взял топор и произнёс тоном, полным самолюбия:
Выбирайте, любая