Помогите же мне, зачастил Майло, прижавшись лбом к стеклу. Может, при перевозке? Могу же я сбежать, когда меня будут отправлять в Остин?
Может быть, отозвался Леб.
Или даже сегодня ночью. Ты знаешь, где выход? Тебе
Может, дашь мне минуту подумать? озлился Леб и подался вперед, упершись локтями в колени и запустив пальцы в темную шевелюру.
В челноке наступила тишина, только двигатель гудел. Майло переводил взволнованный взгляд с меня на Леба и снова на меня.
Она умеет говорить? спросил он немного позже.
Леб не ответил и ничем не показал, что услышал.
У тебя много одиночных заданий с ней? спросил Майло. Тони оценил бы это. Ты объяснил ей, что к чему? Может, она меня выручит. Или в конечном счете нас.
Леб поднял голову и уставился на Майло:
С Адиной продвинулись?
Нет. В прошлом месяце они только в Остине потеряли еще трех повстанцев, которые действовали в КРВЧ, и временно прекратили вывозить рибутов.
Повстанцы. В детстве я слышала, как о них перешептывались. Жители трущоб объединялись против корпорации, сносили барьеры между трущобами и рико, хотели восстановить гражданское правительство. В школе одна девочка заявила, что ее отец входил в бригаду, напавшую на филиал КРВЧ. Через несколько дней все семейство сгинуло без следа.
Мои глаза расширились, и Леб заметил выражение моего лица. Он издал долгий вздох и что-то пробормотал себе под нос.
Что это значит «временно прекратили вывозить рибутов»? спросила я.
Ой, да ладно тебе, произнес Майло, стрельнув глазами в сторону Леба. Ты что, ничего ей не рассказал?
Я не стану вам помогать, пока не вызволите Адину, так что не вижу смысла, ответил Леб. А теперь ей вообще может грозить ликвидация, поэтому и говорить не о чем.
Мне захотелось, чтобы Леб замолчал. К горлу подступила тошнота, и я проглотила комок.
Перестань, закатил глаза Майло. Ничего они не сделают своей драгоценной Сто семьдесят восемь. Они все равно считают ее пустой оболочкой. Извини, крошка. И он состроил гримасу.
Рен, поправила я и нахмурилась. Пустая оболочка? Я этого не знала. Я была не такая чувствительная, как унтер-шестидесятые, но кое-что во мне сохранилось.
Я была совершенно уверена, что кое-что осталось.
Послушай, Майло повысил голос, чтобы мне было слышно через стекло, рибуты бегут.
Это было странно. Я недоверчиво глянула на него, не понимая, к чему он клонит.
Да, они бегут и уже образовали резервацию в Северном Техасе, неподалеку от границы. Тебе говорят, что они погибли на местности? А трупов непостижимым образом не могут найти? Так вот: они не погибли.
Когда умер мой тренер, я не видела его тела.
С большими глазами я повернулась к Лебу.
Сто пятьдесят семь? спросила я.
Да. Он бежал. Леб неловко поерзал.
Как?
Он отвел взгляд:
Я сумел добраться до маячка и вывез его, когда он был на задании.
Но почему ты это сделал?
С какой это стати человек стал помогать рибуту? Мы ведь были величайшими врагами человечества.
Потому что они обещали помочь моей дочери, ответил он. Она рибут в остинском филиале, и повстанцы сказали, что вызволят ее, если я помогу выбраться большому номеру тому, от кого КРВЧ не ожидает побега. Его взгляд стал жестче, и он уставился на Майло. Они солгали.
Мы не солгали! вскинулся тот. Но мы только что потеряли троих, и уж прости, но вывозить номер Тридцать девять для нас сейчас не главная задача.
Ты помогаешь бежать большим номерам? переспросила я, по-прежнему не понимая почему.
Они приоритетны, потому что приносят большую пользу КРВЧ. Но мы вызволяем и малые номера. Все зависит от того, кто окажется под рукой.
Зачем? спросила я, не веря ушам.
Потому что мы ничего не изменим, пока вы все работаете на КРВЧ, объяснил Майло. Если нам когда-нибудь выпадет шанс избавиться от нее, то понадобится помощь. Нам будут нужны отморозки, прошедшие боевую подготовку. И мы сочли, что все вы не упустите случая податься в бега.
Но
Мы не были людьми. И хоть я и не собиралась откровенничать с этим парнем, но помоги мне кто-нибудь бежать, я бы именно скрылась. И не стала бы отираться поблизости, чтобы помогать горстке людишек. Мне с трудом верилось в существование резервации рибутов, тем более пребывавшей в союзе с этими повстанцами из числа людей.
Или, по крайней мере, им нужно убрать вас, чтобы напасть, добавил Леб, словно прочтя мои мысли.
Челнок начал снижаться, и Майло посмотрел на Леба расширенными глазами:
Ты ведь поможешь мне? Выручишь меня из беды?
Не исключено, отозвался Леб, проведя рукой по лицу. Я могу попытаться что-нибудь подстроить, когда тебя повезут в Остин. Но в Розе сегодня Сюзанна Палм. Тебе придется пережить допрос.
От лица Майло отхлынула кровь,
но он кивнул.
А потом ты меня вытащишь? Потому что
Я же сказал, что попробую, огрызнулся Леб и повернулся ко мне. Тебя будут спрашивать, что происходило в период радиомолчания. Ты должна сказать им нечто вроде правды.
Я недоуменно моргнула. Люди сошли с ума.
Подобие правды. Доложи им, что Майло начал болтать о резервации рибутов и побегах. Скажешь им, что он сообщил о бегстве номера Сто пятьдесят семь и хотел помочь и тебе бежать. Потом заяви, что считаешь его психом. Что ты не сбежала бы, даже будь он нормален. Прикинься обычной, какой ты бываешь, бесстрастной, как будто вообще бесчувственной.