Он тяжело вздохнул. «Не дай Бог мне такие воспоминания», вдруг подумал я, и меня неожиданно затопило чувство острой жалости, какое я испытывал к умирающему Сашке.
Дело было в Египте медленно продолжал Сильван, близ древнего Но-Амона, где и тогда была одна пустыня, населённая гадами и демонами. Снова уйдя от сородичей, я уединённо жил в маленьком оазисе, питаясь финиками. Рядом, в древних развалинах, жили два отшельника, причём понятия не имели друг о друге . Оба были христианами и бежали от гонений, учинённых римлянами. Они жили так десятилетия, молясь и борясь с посещавшими их бесами пустыни. Телам их аггелы повредить не могли, но всячески измывались, пугали и сбивали отшельников с толку. Меня тоже понуждали принять участие в травле, но я отказался. Всё хотел понять, что помогает этим двум слабым человекам противостоять древнему злу, которое одолело их предков. Один раз во время ночной оргии у хижины Антония так звали младшего отшельника один из демонов проговорился ему, что рядом живёт подобный безумец. Видимо, такая жизнь была уже Антонию невмоготу, потому с утра он вышел из своего жилища и отправился на поиски
в полуразрушенный обители, теперь подвизаются трое насельников двое монахов и послушник. Надеюсь, за каждодневными тяжкими трудами не забывает он и о своей фотокамере.
«Когда-нибудь напишешь. Всё равно не поверят, но пусть знают», сказал мне отец Силуан. Вот, написал.
Роща Эрлик-хана
Леонид, живший в этом городе уже лет тридцать, последние семь вполне успешно возглавляя строительную фирму, должен был хоть что-то слышать про такое диво сохранившийся посередине города кусок настоящей тайги. Должен был, но не слышал. Он, конечно, знал, что этот район называется «Сосновой рощей», но и помыслить не мог, что роща по сей день жива. Тем не менее так оно и было: под слабым ветерком поскрипывали столетние сосны, маня пройтись под тёмно-зелёными сводами.
Он и прогулялся по густому ковру прошлогодней хвои, вдоль крохотного ручейка. Странное дело: здесь звенела настоящая лесная тишина, нарушаемая лишь птичьим щебетом и журчанием воды. Хотя, стоило выйти из крохотного леска, как на уши вновь обрушивались монотонные городские децибелы. Сначала он хотел пересечь рощу и выйти с другой стороны, но через несколько метров покров сухой хвои кончался, шёл буйный перепутанный брусничник, среди которого было полно поваленных стволов, а ещё дальше мрачновато темнел густой на вид подлесок. Ручеёк утекал туда. Леонид пожалел новые туфли от Гуччи и, поглядев в терпко пахнущую тьму, повернул назад.
Лёвку Каца засосало болото, и это совсем невесело. Изя Гонтмахер (партийная кличка Стас) уже еле передвигал ноги. Железный ящик, которые они с Лёвкой тащили вдвоём с тех пор, как лишились лошадей, стал совсем неподъемным. Поглядев, как на поверхности трясины лопаются пузырьки воздуха всё, что осталось от бедного «шлимазла» Изя попытался поднять ящик. Но еле-еле смог оторвать его от земли, хоть телом и вышёл в папу биндюжника Шлёму, руками гнувшего на Привозе подковы. Таки пятьдесят тысяч не пух из подушек тёти Песи. Но, вэйзмир , разве ж можно бросать эдакую прорву денег!
Изя завертел головой, пытаясь сообразить, куда его вынесла нелёгкая. Кажется, это был довольно большой остров посередине огромного болота, которое они прошли исключительно чудом. Лёве (в группе его звали Сиропом), правда, это счастья не принесло В полукилометре поверхность поднималась, образуя обширный холм с плоской вершиной, сплошь заросшей соснами, обещающими неплохое укрытие на время. После экса жандармы шли за группой по пятам, но просто так в трясину они не сунутся, сначала найдут проводника из местных. И вообще могут подумать, что утопли оба налётчика вместе с добычей. А Изя пока отсидится в сосновой роще.
Он ещё повертел головой, углядел в густой траве приличное углубление, с огромными трудами дотащил туда ящик, набросал сверху сухих веток и тщательно уничтожил следы.
Дрек мит фефер! выругался он.
Такое славное начало и такое гнилое продолжение! Дельце казалось вернейшим: в багажном вагоне следующего в губернский центр поезда имел место ящик, в который на всех пройденных станциях спускали суточную выручку за грузовые операции и продажу билетов. Охраняли ящик всего только двое низших жандармских чинов. Группа узнала о ценном грузе от своего человечка в железнодорожном управлении. Он уверял, что меньше пятидесяти тысяч к концу пути не собирается. Для людей же из группы провернуть такой экс было в одно удовольствие все они занимались этим в России и таки имели солидный опыт.
Глухой ночью, на уединённом перегоне среди густого леса, тем, где паровоз замедлял ход, поскольку полотно шло на подъем, они устроили славный кипиш , открыв настоящую канонаду из револьверов и японских винтовок. Позже свидетели уверяли, что в налёте участвовало,