вытянулось лицо. Ты имеешь в виду таких людей, как Вашингтон Джадд и Сари Бокер?
Совершенно верно.
Но они приехали из штата Миссисипи, с раздражением сказала Геро. Я знаю. Сари сама говорила мне, а миссис Кобб говорит они просто-напросто беглые черномазые. Когда-нибудь их поймают и отправят обратно к хозяину, тот выпорет их до полусмерти и правильно сделает. Как это «до полусмерти», папа?
Миссис Кобб старая начал было с гневом Барклай, потом принужденно закашлялся. Что ж, может, они приехали из Миссисипи, но родители их или дедушки с бабушками приехали из Африки.
Зачем? Им не нравилось там?
Думаю, вполне нравилось. Но только для труда на плантациях нужны рабы, вот люди ловят этих бедняг, везут сюда и продают плантаторам за большие деньги. А дети их и внуки рождаются рабами, и своей страны у них нет.
Тогда почему они не возвращаются обратно?
Для этого требуются суда, деньги и многое другое, чего они лишены. Например, свобода. Кроме того, откуда им знать, куда возвращаться? Африка большая.
Очень?
Больше Америки. И гораздо более дикая. Там есть львы, жирафы, слоны, обезьяны, слоновая кость и «люди с головами, растущими ниже плеч».
Вот так? спросила Геро, приподняв плечики до ушей и уперев подбородок в накрахмаленный передник.
Видимо. Африка мало изучена, но люди продолжают исследования, и белый человек может со дня на день взойти на Лунные горы или отыскать копи царя Соломона.
Папа, Африка остров?
Нет, континент. Барклай взял карандаш и, пользуясь им как указкой, заговорил: Смотри, вот эти пятна возле кромки острова. Самый большой называется Мадагаскар, вот это Коморские острова. А это Занзибар, там растут гвоздичные деревья и другие пряности, которые миссис Кобб кладет в рождественский торт.
Геро подалась вперед и уставилась на это пятнышко, словно пыталась разглядеть пряности, потом по-хозяйски коснулась его пальцем и твердо заявила:
Тогда я выбираю его, у этого острова красивое название, а мне хочется, чтобы мой Остров назывался красиво.
Занзибар? Да, название неплохое. Звучное. А как это понять «мой остров»?.
Когда вырасту, поеду туда.
Поедешь? Зачем?
Буду делать кое-что, неопределенно ответила Геро.
Наберешь полные карманы гвоздики?
Геро серьезно обдумала этот вопрос.
Нет, вряд ли. Не думаю, что это такая работа. Наверно, сказала она, принимая решение, я буду делать что-то доброе, полезное. И очень умное.
Вот как? Дочка, ты говоришь об этом слишком уверенно. Будем надеяться, что не пойдешь по стопам своей Барклай внезапно умолк. Хотел ли он сказать «своей матери»? Если да, то передумал и после короткой паузы произнес с внезапной горячностью: своей тети Люси! Я не хочу, чтобы ты выросла решительной особой, сующей нос в чужие дела. Или самодовольной резонеркой.
Папа, что значит «резонерка»?
Это ты, когда заводишь такие речи! раздраженно ответил Барклай. Видимо, эта пустоголовая бестолочь Пенбери читала тебе назидательные книжки и забивала голову сентенциями о том, что добрые дела это единственное, чему стоит посвящать жизнь. Надо было это понять по ее манере одеваться и по тому, что она нравится твоей тете Люси!
Он умолк, задумался о гувернантке, своей сестре и внезапно ощутил леденящий страх. Люси одобряла его женитьбу на Гарриет, а той, несомненно, мисс Пенбери тоже понравилась бы
И заговорил яростно, словно бросая им всем вызов:
Будь я проклят, если позволю превращать тебя в маленькую самодовольную благодетельницу! Надо будет найти тебе другую гувернантку. Хорошенькую, с чувством юмора, способную держать тебя в строгости у мисс Пенбери ты совсем распустилась! И чем скорее, тем лучше.
Но, конечно же, ничего подобного он не сделал. Занятие это хлопотное, а Барклай Холлис старался избегать хлопот и всего прочего, отвлекающего от чтения, верховой езды и вообще от приятно-безмятежного образа жизни. Агнесса Пенбери осталась, и Геро росла избалованной, решительной и определенно самодовольной. Она была твердо уверена, что когда-нибудь отправится на Занзибар, хотя другая, менее своенравная девочка рассталась бы с этой мыслью годам к четырнадцати уже хотя бы из-за отвращения отца к «странствиям» (это слово, очевидно, включало в себя все: от путешествия за границу до отъезда более чем на сутки пути от Холлис-Хилла).
Несколько лет спустя Геро с большим трудом удалось упросить отца свозить ее в Вашингтон к двоюродной сестре матери, жене известного сенатора. А когда, находясь там, они получили настойчивое приглашение навестить
родственников в Южной Каролине, Барклай упрямством он иногда не уступал дочери наотрез отказался двинуться с места. В конце концов Геро поехала без него.
Видно, ты унаследовала это от матери, безнадежно вздохнул он. Все Крейны любили поездить. Ты похожа на свою мать. Наверно, будь она жива, тоже стала бы раскатывать повсюду. Она была не такая сильная, как ты Знаешь, Геро, тебе надо было родиться мальчишкой. Мать-Природа наверняка изменила свое решение уже в последнюю минуту!
С этими словами Барклай снова вздохнул, и Геро впервые пришло в голову, не хотел ли отец сына вместо дочки, и не потому ли назвал ее «Геро», а не «Гарриет», в честь матери? Он определенно не пытался воспитать ее «женственной», а вопреки мнению тети Люси и Крейнов позволял ей учиться стрелять и сидеть в седле прежде, чем она научилась читать, писать, прежде, чем научилась шить. В остальном же ее образование шло по усмотрению мисс Пенбери, и отец не воздействовал на некоторые взгляды, усвоенные дочерью при помощи гувернантки, тети Люси и всевозможных книг из дамской библиотеки.