Но Геро, не обращая внимания на кухарку, сосредоточенно шарила в кармане передника и наконец нашла, что искала дешевую позолоченную брошь, вылетевшую из рождественской хлопушки. В течение нескольких месяцев эта блестящая штучка была одном из самых любимых ее вещей. Даже теперь, глядя на нее, девочка колебалась. Такая красивая вещица! Однако любопытство, роковое и неизгладимое наследие Евы, пересилило. Геро протянула брошь и сказала:
Денег у меня нет, но я могу отдать вам эту вещь.
Ее можно продать, так ведь? Это это золото!
Это? насмешливо переспросила Бидди Джейсон. С презрением глянула она на маленькую безделушку, потом перевела взгляд на умоляющее лицо ребенка. Однако, если и собиралась рассмеяться, то сдержала смех. Жадная, хитрая, вне всякого сомнения бессовестная, она, казалось, никогда не была молодой. Но вдруг в душе ее ожило некое давно угасшее воспоминание из далекого, забытого детства, и старуха на миг увидела дешевую безделку глазами Геро. Это вещь заманчивой красоты и небывалой ценности. Золото!.. При таком взгляде эта брошь была щедрой платой, несравненно большей, чем маленькие пачки табака, чая и сахара или реже достающиеся мелкие монетки, обычное вознаграждение за старые, затверженные наборы трескучих фраз, которым доверчивые женщины, видимо, никогда не перестанут верить. Бидди Джейсон взяла кусочек позолоченной жести и неожиданно для себя сказала:
Да, этого хватит. Дай руку, детка. Нет, не левую: она покажет только, что ты можешь делать, а не что станешь. Нужна другая
Держа в узловатых старческих руках розовую ладошку, вдова пристально вглядывалась в нее и молчала так долго, что Геро охватило нетерпение. Может, с тревогой подумала девочка, тут не о чем говорить. Может, в отличие от миссис Кобб, у нее никогда не будет судьбы. Ей было слышно, как скрипит корсет кухарки в такт тяжелому, негодующему дыханию. Вскоре чайник на плите завел свою песню, а тиканье кухонных часов стало громким и докучливым, торопящим ту минуту, когда мисс Пенбери вернется от тети Люси и ее, Геро, отправят обратно в детскую.
Наконец Бидди Джейсон заговорила, но уже не тем голосом, каким сообщала миссис Кобб о замышляющей недоброе белокурой женщине. Теперь он звучал хрипло, монотонно, чуть громче шепота:
В ладошке у тебя солнце, ветер, соленая вода. И дождь теплый дождь и остров, полный чернокожих людей
Морщинистое лицо приблизилось к ручонке Геро на расстояние дюйма, и шепот стал еле слышным:
Ты очень далеко поплывешь, чтобы найти работу, которая ждет тебя, и того, кто поможет тебе ее выполнить Вместе с другими поможешь многим найти смерть и гораздо большему количеству выжить. За первое получишь порицание, за второе не услышишь благодарности. В руки тебе придет золото без счета, но не принесет пользы. И всю жизнь ты будешь делать то, что должна. Будешь пожинать то, что посеяла
Хриплый шепот стих, старуха выпустила руку Геро и попятилась. Она трясла головой, словно силясь отогнать какие-то мысли, выражение ее лица стало ошеломленным, бессмысленным. Брошь упала на пол, Геро подняла ее и протянула миссис Джейсон, но та отвела руку девочки, бормоча:
Оставь себе, детка. Мне с ней нечего делать. Нечего Ветер, соленая вода, похожие на метлы деревья и смуглые люди, черные люди. Мрущие под дождем и солнцем
Она неуверенно пошла к двери, придерживая на плечах выцветшую черную шаль и бормоча что-то о «собаках и покойниках». Кухонная дверь за ней закрылась, и миссис Кобб сказала сердитым тоном:
Вот видишь! Разве я не говорила, что все окажется враньем? Чернокожие люди и похожие на метла деревья, надо же! Забивает тебе голову такой чепухой. Что сказал бы твой папа
Она быстро подошла к шкафу и, достав бело-голубую сахарницу, отыскала в ней самый большой кусок.
На, держи, соси его и помалкивай. Голос ее зазвучал вкрадчиво. Противная старуха, я бы не впустила ее на порог кухни. Да она подошла к двери и стала просить милостыню, жалко мне стало бедняжку, вот я из христианского милосердия дала ей немного-чая да позволила посидеть у огня. Но твоему папе это наверняка не понравится, так что будь хорошей девочкой, не проговорись ему, не вводи меня в неприятность. Забудь и все, понимаешь?
Однако Геро запомнила навсегда.
Солнце, ветер, соленая вода и остров, полный чернокожих людей
А правда, есть деревья, похожие на метлы? спросила девочка на другой день у отца.
На метлы? Ты имеешь в виду пальмы? Барклай снисходительно улыбнулся своему единственному, избалованному чаду. Кто же говорил тебе про них?
Никто. Я спросила просто так. А где они растут?
Там, где для них достаточно тепла. Им нужно много солнца. Например, во Флориде, Луизиане, на вест-индских островах. В Индии и Африке.
А в Бостоне нет?
В Бостоне нет. Давай покажу, где.
Отложив том Плутарха, Барклай подвел дочку к низкому столу у окна библиотеки, где стоял большой глобус, и стал ей показывать полюса и океаны, теплые страны и холодные.
Вот это Африка, родина негров, зулусов и готтентотов, людей семи футов ростом и карликов, едва достающих головой тебе до колена.
Негров? У девочки