Алисия не поняла, о чём речь. То, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, когда те поженятся, оставалось для неё загадкой. Она знала, что не все мужья верны жёнам, улавливала болтовню слуг про похотливость брата Одо. Однако супруга Одо была тоща как скелет, остра на язык, и Алисия не могла припомнить, чтобы хоть раз слышала её смех. Джоанна, напротив, прекрасна, умна и любезна. С какой стати Вильгельму желать другую женщину, кроме той, с которой он сочетался браком?
Как оказалось, именно этим самым вопросом терзалась Джоанна в ту тёплую ноябрьскую ночь, лёжа без сна рядом с похрапывающим мужем. Ей не с чем было сравнивать, но иногда королеве казалось, что их с супругом любовным играм чего-то не хватает. Они были достаточно приятны, но не целиком удовлетворительны. Ей всегда хотелось чего-то большего, хоть и не вполне ясно чего. Впрочем, она старалась не углубляться в эти мысли, предпочитая посмеяться над собой. А чего она ожидала? Что обычные, из плоти и крови мужчина и женщина воспылают друг к другу неземной страстью любовников из песен трубадуров?
Однако в эту ночь на уме у неё было нечто большее, чем плотские наслаждения, которые Церковь считала греховными, если испытывать их с иной целью, кроме продолжения рода. Джоанну огорчало, что Вильгельм не посещал её ложе на прошлой неделе, когда условия для зачатия были идеальны. Долг всякой женщины обеспечить мужа наследниками, и долг этот тем более священен, когда на кону стоит судьба королевства. Но Джоанной руководили не только матримониальные соображения. Ею руководила боль, которая не проходит никогда, горькое томление матери, похоронившей своё дитя.
Королева всё ещё скорбела о прекрасном мальчугане, жизнь которого была исчислена днями, и не понимала, почему спустя восемь лет после смерти Боэмунда так и не смогла понести снова. Факт достаточно беспокоил её, чтобы побудить обратиться за консультацией к женским докторам из прославленной медицинской школы в Салерно. Там ей сообщили, что лоно наиболее восприимчиво к семени в дни по окончании ежемесячных истечений. Джоанна поделилась сведениями с Вильгельмом, но тот далеко не всегда спешил посетить её в эти судьбоносные ночи, и в таком случае молодая женщина молча дулась, расстроенная и сердитая.
Ей представлялось нечестным, что супруг один распоряжается в той области, которая так много значит для них обоих. Однако заявиться к нему без спроса не решалась. В те немногие разы в прошлом, когда она поступала так, Вильгельм явно оставался недоволен такой дерзостью. Хотя смирение давалось ей нелегко, Джоанна изо всех сил старалась играть по его правилам, поскольку было бы очень унизительно войти к нему в личную опочивальню и застать его в постели с одной из сарацинских наложниц. Церковь может проповедовать о взаимных обязательствах супругов, но как женщине требовать своего, когда у благоверного в распоряжении гарем из соблазнительных рабынь, всегда готовых к услугам?
Джоанна до сих пор помнила удар, который испытала, когда спустя год или около этого после приезда на Сицилию проведала про этот гарем. При своей юности девушка знала, что хранить верность вменяется женщинам, не мужчинам связь её отца с Розамундой Клиффорд много лет была тайной, известной всем. Но тут всё иначе: как может христианский государь следовать этой развратной, языческой практике? Почему хочет жить как арабский эмир?
Когда она, едва узнав про гарем, атаковала Вильгельма, тот удивился такой прямолинейности и беспечно бросил в ответ, что всего лишь следует обычаю отца и деда. На Сицилии свои законы, свои традиции, и гарем не имеет никакого отношения к их браку, в чём она непременно убедится, став старше. Даже в свои двенадцать Джоанна подмечала, когда к ней относятся свысока. Но утешалась мыслью, что супруг наверняка прогонит прочь всех этих женщин, стоит ей достаточно повзрослеть для его ложа.
Но он не прогнал. Супруги консуммировали брак, когда невесте
исполнилось четырнадцать, но ничего не переменилось. В те дни Джоанна сгорала от любви к мужу, и это было трудное время для неё. Оглядываясь назад, она ощущала сострадание к той молодой девчонке, какой была тогда, такой невинной и наивной. Да и как мог не вскружить ей голову Вильгельм, казавшийся живым воплощением сказаний трубадуров, которыми она так упивалась? Высокий, элегантный мужчина с длинными белокурыми волосами, завораживающими чёрными глазами и приятной, очаровательной улыбкой. А помимо этого ещё обходительный, открытый и прекрасно образованный. Джоанна ощущала себя такой счастливой и везучей, что готова была примириться с наличием в своём Эдеме пары змей, пусть даже речь идёт о соблазнительных смуглых красотках, которые спят с её мужем.
Джоанна не бралась сказать, когда разлюбила супруга, если полагать, конечно, что то была любовь, а не девичье увлечение. Быть может, когда они потеряли сына смерть мальчика сокрушила обоих, но каждый страдал в одиночестве. Королева обратилась за утешением к Вильгельму, но тот углубился в собственную печаль, и вместо того, чтобы сплотиться, они отдалились друг от друга.