Иван посмотрел на нее.
Боязно? спросил он. Анна! А, может, простишь? Слухай, Анна, заговорил он вдруг быстро, коль простишь, не пойду я в монахи. Выпусти лишь меня. Ведаешь, никому я не говорил. Татарин один мне сказывал, дальний. За морем, за Байкальским, близ Амур-реки, на самом краю света камень есть желтый, то они золото так зовут, много, сказывал, поверх земли лежит. Туда бы пробрался я. И вотчин не надобно. Богатеем враз бы стал. И царь бы помиловал.
Анна молча смотрела на него.
Анна! Не веришь, что ли? Гадаешь, может, от тебя уйти надумал? Верное слово, ворочусь за тобой. На Москву поедем А?
А Максим? сказала Анна. Убил ты его.
Монахи отмолят. А нет, сам, как стар стану, в монастырь пойду Не нонче лишь. Ты то смекни: поверх земли золото лежит, бери лишь. Только бы добраться. А? Пустишь?
Анна все молчала и не глядела на Ивана. Тихо было в соборе. Дышать тяжело.
Анна! Аль не слыхала? сказал Иван.
Анна вздрогнула, повернулась и сказала:
Подь за мной.
У дверей остановилась и опять сказала тихо:
Стой тут, выгляну я. Караульные ходят. Как пройдут, ты за ими вдоль собора. А как на нашу сторону выйдешь, оглянись; коль нет никого бежи к тыну нашему, за угол завернешь, а там берегом до пролаза. Залезь в ход подале, там до той ночи сиди. Я тебе казны принесу. Камней, коль найду. А може и коня выведу.
Анна потянула дверь. Иван отдернул ее руку и зашептал:
Анна! Не мочно так.
Коль не веришь, не пойду я. И золота не надобно. Не пойду пущай в монастырь, все едино.
Какой ты монах! сказала Анна. Нагрешишь пуще. Сама отмолю. Иди.
Она приотворила дверь. На дворе чуть-чуть серело. Фрося стояла, прижавшись к столбу. Анна шагнула к ней.
Ходят? спросила она.
Ходят, ответила Фрося. Схоронись. Тотчас пойдут, надо быть.
Анна стала за другой столбик. Три караульщика, зевая и скрипя валенками, брели мимо. Как только они прошли, Анна шепнула Фросе:
Добежи тихонько до нашего крыльца. Глянь, может, заснул Акилка аль сторож.
Фрося быстро побежала вдоль собора. Забежала за угол и скоро вернулась.
Обои спят, доченька. Храпят.
Ступай сюда. Караульные! шепнула Анна.
Как только они прошли, Анна приотворила дверь и потянула Ивана за рукав.
Бежи, сказала она, мотри, осторожно. Светать почало.
Мотри, жди, прошептал Иван. Ворочусь, золота навезу. Поживем еще с тобой. Увидают, какой я есть человек Иван Строганов!
Ладно. Бежи. Спозднишься.
Анна слегка подтолкнула его в плечо, и Иван, легко ступая, побежал вдоль стены собора. Вот уж огибать угол стал, оглянулся, махнул рукой, вот уж и не видно его. А вот опять мелькнул на снегу, на площади. Ворота миновал.
Анна перевела дух и обернулась к Фросе. Та уж задвинула засов и вынула ключ из замка. Тотчас, как пройдут они, сказала Анна, бежи к настоятелю. Ничего не сказывай. Ключ лишь подай. Трясется там, поди. А я во двор пойду. Коль и увидят ништо.
Они спрятались за столбами. Караульные прошли, и Фрося быстро побежала к церковному дому. Анна сошла с крыльца и медленно пошла наперерез площади к воротам. Снежок начал падать. Пусто было во дворе. Ворота стояли настежь. Двор точно чужой, черно все, курится, одна труба торчит. Двор истоптан весь. Анна стала в воротах, поджидая Фросю
Вдруг страшный крик откуда-то из-за амбаров. С Солонихи, что ль? С варниц? Еще. Шум, вой, визг
Иван! крикнула Анна и, не помня себя, бросилась на голос.
Еще крик. Хриплый, протяжный, и все смолкло, оборвалось. Сразу тишина. Только сзади бегут точно. Вот на том берегу варницы обгорелые, тут сейчас и пролаз
Ох! вскрикнула Анна.
На снегу, у самых кустов, краснела незастывшая кровь и лежали неподвижно два тела, одно ничком в снег, другое вверх лицом, с раскроенным черепом. Поодаль валялся окровавленный топор.
Иван! крикнула Анна, подбегая. А другой кто мелькнуло у нее в голове. Убойца, что ли?
Она кинулась на снег и обхватила обеими руками Ивана, пытаясь приподнять его. Потом опустила и прижалась головой к его груди.
Не простила, прошептала она, непрощеный помер.
От собора бежали Фрося, Акилка, сторож, караульные.
Иван Максимыч! крикнул Акилка. Отколь он? Заперто ж кругом. Ох, нечистый, знать, выволок!
Сам ты нечистый, огрызнулась Фрося. А убил-то кто?
А вон лежит, сказал сторож, носом в снег. Один одного, стало быть. Семка, подымем его.
Сторож с караульным подняли второй труп.
Галка! вскрикнул он. Неужли он хозяина?
Дурень, сказала Фрося. Даве еще помер Галка. На пожаре убило. Хозяин и вынес. Чего глядите? Бежите во двор. Данилу Иваныча сыщите.
Мужики неохотно повернулись и, покачивая головами, побрели вдоль тына к площади.
Аннушка, сказала тихо Фрося, наклонясь над Анной. Встань, доченька. Встань, бессчастная ты моя. Подь до дому. И хозяина туда ж снесут. Там и поголосишь над ним.
Анна лежала молча.
Фрося сняла с себя шубу и бережно покрыла Анну, подвернув полы под ноги.
Зазнобится так-то, прошептала она про себя и села рядом на пенек.
Крепкий корень
Анна Ефимовна и Фрося, когда подошел пост, открыли только отцу настоятелю на исповеди свой грех. Настоятель простил им и себе разом. А людям говорить на что? Один соблазн.