Раз как-то вошел Данила в сени, а там отец разговаривает с Федькой. Данила остановился слышит, что разговор про Вологду. Иван Максимович расспрашивает Федьку, у кого он последний раз товар забирал.
Как заведено, Иван Максимыч, ответил Федька, у Босовых да у Ревякиных.
Снаряжайся, Федька, сказал Иван Максимович, назад на Вологду вновь с тем товаром поедешь.
Как на Вологду? не удержался Данила. На Вологде тот товар не в цене. Убыток возьмем. На Пермь ладил я
Помалкивай, сказал Иван Максимович, вогуличи, чай, казны не дадут, а мне казна надобна.
Батюшка, не серчай ты, дай слово молвить, за говорил Данила. Прикажи мне на Пермь с тем товаром съехать. Выменяю самую добрую пушнину, соболей К масленой ворочусь, а там, по воде, ту пушнину на Вологду сплавим. С лихвой казна вернется.
Прямой дурень, сказал Иван Максимович. Есть мне время ждать, покуль ты торг вести станешь. Мне казна тотчас надобна. По весне я сам вновь поеду. Молчи лучше. Было б не
изводить казну Сбирайся, Федька, погрузишь обоз, и прямо к Босовым тем да к Ревякиным. Молви, как давнее знакомство меж нас, может, по той же цене товар заберут.
Вряд, Иван Максимыч, сказал Федька.
Ну, пущай на тыще полсотни скостят, альбо в крайности сотню. Такое, молви, дело вышло, не надобен стал товар. Прошиблись.
Батюшка, сказал несмело Данила, в смех то им будет.
Не суйся, сказал Иван Максимович. Не бывать тому, чтоб Строгановых кто в смех брал. Как товар продашь, говорил он Федьке, тотчас на Москву подайся и с подводами. Там все закупишь, что велел, Галка список списал, даст тебе, и казны еще три сотни даст. Ну, собирайся, да поживей!
Федька поглядел на Ивана Максимовича, на Данилу, поскреб в затылке, открыл было рот и снова закрыл. Потом он поклонился хозяину, пошел и опять обернулся. Иван Максимович стоял на месте и глядел на него.
А как начал Федька
Иван нахмурился.
Hy?. сказал он.
Как боле сотни скинут, продавать, аль нет? спросил Федька.
Не может того статься, сказал Иван, крест то, чай, есть на них. Ну, полста еще, коли так, скинь.
Батюшка, не удержался опять Данила.
Да ты чего? крикнул на него Иван. Спросили тебя? Аль о двух головах? Подь, Федька, справляйся.
Федька быстро нахлобучил шапку и вышел на крыльцо.
Иван Максимович злобно глядел на сына.
Видно, впрямь умней отца себя мнишь, щенок. Мало палок о тебя обломал. Слышь, мой останный сказ: не перечь мне, худо будет. Я большое дело надумал. Ты мне с варницами своими да с пушниной промеж ног не суйся. Голову снесу. Вот как покончу, назад ворочусь хозяйствуй. На Москву я поеду. Може, там и жить стану. А тебя тут покину, вари себе соль, коли столь люба. А ноне не моги помехи чинить. И то от твоей дурости займовать придется. Чтоб голосу твово не слыхал. Не то, видит бог, отодрать велю как холопа.
Иван Максимович хлопнул дверью и ушел на посад.
На колоколо господне пожертвуйте, православные Слепеньким подайте Христа ради. Лучшие люди в два обхвата, в атласных шубах до пят степенно плыли по среднему проходу. Кичились друг перед другом обновками собольими шапками, хрустальными пуговицами, золотым кружевом.
Иван Максимович накупил сластей и пробрался к возам, где деревенские девки торговали рушниками и ширинками.
Эй, девки, лови пряники! кричал он Скачи с возов, становись в ряд! Не видите, сват пришел, невесту выбирать.
А тебе какую надобно? Може, у нас таких нету крикнула девка побойчей.
Как не быть? Вишь, как на подбор. Одна ядрена, друга солена. У той нос словно кочка, та сама словно бочка. Та с косоротинкой, та с кривобочинкой. Не знать, кого взять. Придется жеребий метать.
Вишь, зубоскал! Всех охаял, хохотали девки. А чего ж жениха схоронил? Може, он у тебя горбатый, аль сопатый?
Показал бы жениха боюсь передеретесь. Пузатый, вишь, да вороватый, ножки малость коротки, зато шапка высока. Глаз кривой, а боярин, видать, большой. Кто угадает, тому красный платок да меду горшок.
Девки визжали от хохота, толкали друг друга, закрывались рукавами. Вдруг одна закричала:
Ой, девоньки! Мотри, воевода пришел.
По среднему проходу, откинув голову в высокой шапке, важно выступал воевода, поглядывая здоровым глазом на ларьки с товаром. Акилка семенил за ним. Порой воевода останавливался, оборачивался к Акилке и кивал ему на ларек. Акилка бросался к торговцу и шептал ему, показывая на кусок золотого кружева или па лисью шкурку. А воевода шел дальше.
Эй, девки, сказал Иван, мотри, там медвежатник идет. Зови его сюда и с медведем. Расступись-ка маленько.
Сани немного раздвинули, народ раздался, и на площадку вышел поводырь с медведем.
Здорово, купец, сказал поводырь, кланяясь Ивану, потешить тебя? Эй, Мишка, покажи, как купец богу молится.
Медведь встал на задние лапы, повел головой на обе стороны, выставил вперед брюхо и начал махать по нему лапой. Девки завизжали.
Покажи, Мишка, как купец с пира домой ворочается.
Медведь пошел вперевалку на задних лапах, качаясь из стороны в сторону. Потом упал на четвереньки, потоптался, мотая головой, и растянулся на снегу. Народу набралось много. Все хохотали, кричали: