Татьяна Богданович Соль Вычегодская Строгановы
© ООО ИД «СОЮЗ»
Часть первая
Всадник
Вдруг что-то зашумело, затрещало, издали топот ближе, ближе. На опушку выскочил всадник, без шапки, поводья болтаются, одна нога из стремени выбилась, обеими руками вцепился в гриву. Конь чуть сразу под обрыв не сорвался, заскользил, на всем скаку повернул направо, помчался берегом и скрылся за уступом.
А следом за ним из лесу высыпала целая толпа верховых. В кафтанах, тулупах, в войлочных шапках.
Прытче гони! Э-эх, беда.
Обрыв-то!
Ох, сорвался!
Гони
Поворотили, завернули за уступ, и передние сразу попятились.
О-ox!
Чего там?
Убился, знать.
А все ты.
Как не я! Вишь, ездок!
И всадник, и лошадь лежали на дороге. Лошадь билась, пыталась вскочить, а всадник раскинул руки и не шевелился. Красный атласный кафтан плавал в луже. Одну ногу прижала лошадь.
Верховые спешились.
Тьфу, баба! сказал один, в меховой шапке, с рыжей бородой. Коня не сдержал! Сдох.
Чего ругаешься, Афонька, сказал другой, черный. Беда-то какая. Да, может, и не помер С чего б помереть-то? прибавил он, подходя ближе, Кровь, мотри, не текет.
Дурень ты, Мелеха, сказал рыжий Афонька. Вишь камень. Сунулся, знать, смаху. Кабы кровь текла, может, и не помер бы. Кровь ему в нутро вдарила Все едино дурашный, где ему промыслом ведать. Пущай подыхает Чего глазы выпучили! крикнул он другим. На Пермь, ведомо, не ехать. Взад ворочаться. Подымай коня-то. А там его. Я на конь сяду, а вы мне его через седло перекиньте.
Не, Афонька, не гоже так, сказал Мелеха, не падаль какая. Чай, хозяйский брат. Веток бы наломать да плетенку сплесть.
И так сволокем, чего там, сказал Афонька. Сдох, так какой хозяин падаль и есть. Ну, да ладно. Живей лишь. Не до ночи тут путаться. Езжай вперед, Мелеха, упреди хозяина.
Боязно мне, Афонька, сказал Мелеха, убьет хозяин. Да и Максим Максимыча покинуть жаль будто.
Вишь, жалостливый! Помер, так чего жалеть. Ну, да чего тут! крикнул он. Безотменно упредить надобно сплавят струги, пуще гневаться будет хозяин. Езжай живо! Кто тут старшой? Чай, мне велел Иван Максимович за братом доглядывать.
Знатно доглядел! засмеялся кто-то.
Другие тоже захохотали.
Молчать вы, холопы! крикнул Афонька. Мотри, доведу хозяину. Он те посмеется. Езжай живо, Мелеха! И мы следом.
Ладно уж, сказал Мелеха, нехотя влезая на лошадь. Он еще раз оглянулся на лежавшего. Ты, того, Афонька, бережно езжай. Может, не помер он. Так лишь, оказывает.
Оказывает! Глазы-то у тебя есть? Вишь, лежит, не шелохнется. Помер, туда и дорога, небось, не оживет. Езжай, знай.
Мелеха натянул поводья и тронул лошадь.
Жив или умер?
Мелеха, ты отколь? окликнул его кто-то.
Мелеха и не заметил, как из леса в поле выехал Строгановский холоп увидел его, поворачивая у дороги соху.
Мелеха только рукой махнул и стегнул коня. Того и гляди, Афонька нагонит. Скорей поле проехал вот и посад . Он в посад не завернул, поехал берегом вдоль Вычегды, до Солонихи. Посад по одну сторону Солонихи, а собор Благовещенский и строгановские хоромы по другую. Мелеха переехал мост через Солониху на соборную площадь. Влево, где Солониха впадает в Вычегду, под горкой пристань строгановская, а справа строгановский тын и ворота.
«Слава господу, подумал Мелеха,
грузят еще струги, не сплавили. Кабы ушли струги, вовсе бы беда».
Подъехал Мелеха к расписным воротам с кровлею, с башенками и стал. Хоть назад поворачивай. Глядит по сторонам, дергает поводья, взмок даже весь сразу, хочет перекреститься рука не поднимается. Прямо, точно на казнь итти. Кабы не Афонька проклятый позади, в жизнь бы не переступил подворотни, а тут никуда не денешься.
Пока Мелеха думал, конь сам заворотил в ворота.
Весь большущий двор коробьями и мехами завален, холопы суются, приказчики кричат. Влево, на хозяйские хоромы и обернуться не смел Мелеха. На дворе-то, слава богу, нет, видно, хозяина.
Эй, вы, раззявы! загремело вдруг сверху. Шевелись живей! Мотри, поддам жару, запрыгаете у меня.
Мелеха обмер весь. От страху и поводья выпустил. Оглянулся, на крыльце сам Иван Максимович стоит. Уж, кажется, знал его, а тут со страху показалось, точно первый раз видит большущий на крыльце стоит, чуть головой в навес не упирается, кафтан красный, на солнце огнем горит, кулаки точно молоты кузнечные.
Тут как раз обернулся Иван Максимович, борода золотом сверкнула.
Мелеха, ты отколь? крикнул он. А брат где? Ну, чего встал, ровно пень?
Мелеха, не глядя, дернул коня. Конь сразу на короб споткнулся. Тут уж Мелеха догадался соскочить с седла, снял шапку и ни жив, ни мертв пробрался к крыльцу.
Иван Максимыч Батюшка, заговорил он, заикаясь, а глаз все поднять не мог, беда, слышь Немилость божья
Да говори скорее, не тяни, понукал Иван Максимович.
Максим Максимыча вишь ты конь скинул
В реку? спросил Иван Максимович.
Нет, почто в реку, сказал Мелеха и поднял голову. На дорогу. Да об камень, вишь, головой сунулся
Помер? спросил Иван Максимович.
Помер, государь, сказал Мелеха смелее, оказывает, что помер. Афонька, слышь, везет его