Не-е. Я не буду. Мне идти надо. Дома заругают.
А Пирата нам принес? Или просто гуляешь? спросил Витя.
Гуляю, промямлил Ваня и поднял щенка.
Хорошая собака, овчарка. Если еще будут, попроси отца, пусть оставит. Нам бы такого Вовка погладил песика.
Ладно! Только Аза не чистой породы.
Стемнело. В окнах зажигались огни. С поймы тянул сырой холодный ветерок. Ваня шел, съежившись от холода, прижимая к груди присмиревшего песика.
«Попадет мне, думал он. Отец обязательно выпорет, если не спит».
От этих мыслей еще холоднее, неуютнее казалась пустынная улица. Лишь теплая шерсть собаки согревала озябшие руки.
Со стороны огорода Ваня перелез через забор и во дворе отпустил Пирата. Потом потянул скрипучую дверь и шагнул в кухню. У печи что-то готовила мать.
Ш-ш, приложила она палец к губам, отец спит.
Дубняк проснулся. Еще пели первые петухи, а он уже вышел во двор. Забот у него хватало. Всех накормить надо. Уборку сделать.
Гадят бычки окаянные. Одного навозу накидаешься, ворчал он, а все до работы успеть. Дарья! Ваньку сбуди! Пусть бычков на пастьбу сгонит!
Сама отведу. Спит ребенок. Когда и отдохнуть ему, если не в каникулы. Лето кончается, а он погулять не может. Запряг ты его.
Только и знает, что гулять. Дрова вон не собраны. За жимолостью бы сходили. Первая-то она дороже. Тьфу! Кто это крыльцо обгадил? Э-э-э! Пропоносил весь двор Пират! Пират! позвал Дубняк. Пират, твою за ногу!
Щенок не вышел из будки. Затаилась и Аза. Она угадывала настроение хозяина.
Пират!
Да оставь ты его! вмешалась Дарья. Видишь, болен. Сам вчера и пришиб. Животом мается, зад волочит.
Дубняк наклонился, заглянул в будку, поймал за лапу щенка, вытянул.
Пират сидел, сгорбившись, и трясся мелкой беспрерывной дрожью. Над впалым животом четко выпирали ребра.
Дубняк смотрел на него пустыми глазами и брезгливо морщился:
Не жилец он. Гляди, как за ночь свернуло Поедешь на базар, может, продашь?
Куда я с ним? Был бы чистопородный!
Не купят, так выкини! Ваньке не говори. Гнусить будет.
Дарья не ответила. Она не любила много говорить.
На рынке выпустила щенка и затерялась в толпе.
Целый день Пират отыскивал свой дом. Он переходил с улицы на улицу, заглядывал в подворотни, принюхивался к следам, но нигде не было уютной конуры, не было друга Вани маленького доброго человека,
не было тепла и ласковой матери.
Ночь застала его возле высокого мусорного ящика. Пахло чем-то съедобным, а голодные слюни так и перекатывали через губу.
Подбежала с ведерком женщина, плеснула в ящик, проворчала:
Развели собак, не пройти, чтоб им
Появился большой поджарый пес, стал на задние лапы, вытащил что-то и тут же с хрустом начал грызть. Пират прилег и заискивающе смотрел на счастливчика. Но поджарый не собирался делить свою добычу, и щенок, облизнувшись, тявкнул просительно и негромко.
Поджарый покосился, показал клыки. Пришлось отойти.
На другой стороне, за ящиком, из-под газеты торчал рыбий хвост, тухлый, но вполне съедобный. Щенок прибавил шаг. Он уже ощущал вкус солоноватой копченой рыбы, но вихрем налетел поджарый, и пища исчезла в его прожорливой глотке.
Голодный Пират поковылял прочь, в темень, куда глаза глядят.
Крапал мелкий обложной дождь, под ногами растекались лужицы, и некуда было прилечь, негде было обсохнуть. Возле трехэтажного дома песик задержался. Дверь в подъезд была открыта. Веяло человеческим жильем. Пират постоял, не решаясь войти, но заманчивый дух теплоты и уюта пересилил, и щенок вошел.
В широком проходе отряхнулся, обнюхал ступеньки и окончательно осмелел. Никто его не гнал, и можно было прилечь, но в отрытую дверь задувал ветерок. Щенок обследовал ступеньки и, добравшись до второго этажа, увидел коврик. Ну что ж, это подходяще. Потоптался на нем и лег.
После долгой беготни, поисков, переживаний какое счастье вытянуться и с удовольствием отдохнуть Пират закрыл усталые глаза, но тотчас испуганно вскочил.
В подъезд ввалились люди. Крик, смех и страшный грохот из какого-то блестящего ящичка. А еще страшнее голос:
Пес! Бродяга! Да как ты смел с грязными лапами на чистый коврик, а-а!!!
Парень с длинными волосами растопырил пальцы и, пугающе согнувшись, двинулся на щенка.
Эдик, не смей! Не трогай собачку! Чудесный песик! вскрикнула девушка с еще более длинными волосами. Ярко-красные губы ее сложились в трубочку, а подкрашенные глаза жутковато расширились.
Пират почуял запах спиртного, противный запах, с которым была связана потеря его жилья. Эти люди напомнили ему искаженное злобой, пьяное и дикое лицо хозяина.
Пес прижался к стене, оскалился и зарычал. Впервые в жизни он решил защищаться.
Ах ты мразь! Да ты кусаться!.. взревел волосатый. Да я ж тебя
Эдик! Эдик, не смей!
Но Эдик уже занес ногу, и острая боль содрогнула Пирата. Он с визгом отчаяния и обиды проскользнул меж людских ног, выскочил на улицу и не оглядываясь помчался в спасительный сумрак ночи.
Зачем ты его? спросила девушка.
Я хотел пошутить, а он в пузырь лезет. Человек владыка и не позволит, чтоб на него хвост подымали, Эдик обнял девушку. Мое призвание повелевать.