Здесь бумагам снова предоставили возможность пускать сок.
Между тем Чурбан Хопкинс принял участие в двух сражениях, за что должен был получить награду (плюс денежное вознаграждение), однако прежде ему надлежало документально подтвердить свой воинский статус.
Перед сражением почему-то никаких подтверждений не требовали.
Ну а что же правительственный советник, который благоволил к Хопкинсу? Ему бедняга тоже накатал слезное послание.
Маркиз де Сюрьен не обманул наших ожиданий и сделал со своей стороны все возможное.
Конечно, освободить солдата от несения службы и он был не вправе, зато немедля
распорядился расследовать это дело вне очереди.
Из батальонной канцелярии послали запрос в Мансон, чтобы выяснить, что уже предпринято в интересах дела. (К тому времени Хопкинс отбыл четыре недели в карцере с половинной нормой воды и несколько недель провалялся в песках Сахары в передовом охранении.)
Командир роты отписал, что делом легионера Тора занимаются в Мекнесе.
Затем досье с благоприятной резолюцией было переправлено в Париж, где чиновник скрепил все имеющиеся в наличии бумаги скоросшивателем. Что само по себе уже означало некоторое продвижение, если учесть топтание на месте на предыдущих этапах. Впрочем, на том запал расследователей повыдохся, и досье отправилось на хранение в архив. Тогда Альфонсу Ничейному пришла гениальная идея прибегнуть к помощи Турецкого Султана.
Наш давний приятель, широко известный под этой кличкой, тоже получил свою долю за участие в акции «Поиски алмазных рудников», а теперь на правах миллионера бездельничал в Оране.
Вот мы и написали ему, чтобы он помог сдвинуть дело Хопкинса с мертвой точки, пустив в ход все средства: смекалку, подкуп, личные знакомства
Турецкий Султан не тянул с ответом. Расшифровать его безграмотные каракули все равно что головоломку решать, но до сути мы все же докопались.
«Привет, рибяты!В Арани я ни прасыхаю вот уш какую ни-делю, а типерь ришил завизать, а то и мне, и чиртям тошна. Сиводни па вашыму делу зделать ничиво нивазможна, патаму как нын-чи васкрисенья. Абаждем до зафтрива, а там ужо параскину мазгами, блага ани у миня имеюцца. Выкалатили бы вы ис Чурбана нашива Хопкинса ету дурацкую блажь, пускай ево даслужыт срок. Нибось ни сахарный, ни рассыплитца.
Жму вашы лапы и астаюсь сами знаити хто».
5
«Глубокоуважаемый господин Тор!Странная случайность, связавшая Ваше имя с трагедией моего несчастного брата, показалась мне достаточной причиной обратиться к Вам, хотя мы незнакомы. Последнюю весть о себе мой брат, Франсуа Барре, подал из форта Мансон. При попытках разузнать что-нибудь о его дальнейшей судьбе я познакомилась с неким господином Буланже из военного архива. Странное совпадение, а может, неисповедимый Божественный Промысел, но оказалось, что мой несчастный брат семь лет назад записался в Легион вместе со своими двумя приятелями, одного из которых звали Тор, а другого Питмен. Так вот, после встречи с господином Буланже мне и пришла мысль написать Вам и узнать, уж не тот ли самый вы господин Тор, кто был другом моего брата. Если мои предположения верны, умоляю, напишите, что сталось с моим братом. Мне известно, что три года он отбыл заключенным в Колом-Бешаре (в наказание за побег), затем примерно год слал весточки из Мансона, после чего пропал бесследно. Полагаю, в форте должны сохраниться какие-то сведения о его дальнейшей судьбе. Очень прошу сообщить мне, а я найду способ отблагодарить Вас от всего сердца. Вместе нам наверняка удастся достичь большего, нежели действуя поодиночке. Остаюсь в надежде на Вашу любезную помощь
Ивонна Барре».
Мы приумолкли, письмо затронуло нас искренностью чувств. На наше счастье, Левина вывели во двор на прогулку, и можно было обсудить все без помех.
Эта дамочка может сыграть важную роль в твоем деле, сказал я Хопкинсу и, как всегда, оказался прав.
Кто же этот господин Буланже? размышлял вслух Хопкинс.
Это настоящее имя Турецкого Султана, сообщил Альфонс Ничейный.
Да что ты говоришь!
Признаться, даже я был удивлен. Вот ведь какие подробности выясняются после двух десятков лет дружбы!
Кто бы мог подумать, что у него вообще есть имя! удивился Чурбан.
Все складывается для Хопкинса удачно, продолжил Ничейный. Ведь если мы разыщем этого Франсуа Барре, тогда нетрудно будет доказать, что Тор и наш Чурбан не одно и то же лицо.
Лучше бы нам не встревать в это дело! опечалился Хопкинс. В результате опять угодим за решетку.
Как это «не встревать»? Можно ли отказать даме в просьбе! В конце концов, мы солдаты.
И джентльмены, добавил я.
Вот в этом я не уверен, пробормотал Чурбан Хопкинс.
Тем временем возвратился с прогулки наш собрат по заключению.
По-моему, тотчас вмешался он в разговор, истинным джентльменом можно считать того, кто не накладывает картофель в ту же тарелку, с которой ест мясо, лишь бы гарнир пропитался мясным соком.
Не знаю, не знаю! возмутился Хопкинс. Мне редко доводилось есть из тарелки.
Не о том речь! одернул нас Альфонс Ничейный. Главное узнать, куда подевался этот Франсуа Барре.