Да, у меня есть экземпляр речи шефа, кивнул он. Я сделаю копии и отправлю вам. Там указаны фамилии людей, кого Бокин считал замешанными в махинациях. И среди них, в том числе, и Бургасов.
Этот плотненький яйцеголовый уже несколько раз выныривает в допросах. Неспроста.
Насколько серьезные правонарушения? спросил Аксаков. У вас есть доказательства? Нельзя просто так публично обвинить уважаемых людей. Бокин понимал, какой скандал поднимает?
Мы сидели в кабинете организации Бокина. Она состояла при Всесоюзном обществе «Знание». Располагалась в доме научно-технической пропаганды. Занимала здесь три кабинета.
Кривошеев усмехнулся. Снял очки, протер носовым платочком.
Нет, ему плевать. Такой он был человек. Наполеон науки. Главное, ввязаться в бой. А там видно будет.
Очень интересно. Вот только меня смущало другое. Но я не успел спросить.
Скажите, а что насчет его любви к женщинам? спросила Сапфирова. Почти тоже самое, что хотел знать я. Он и вправду был так любвеобилен?
Кривошеев снова улыбнулся. Покачал головой.
Не хотелось бы говорить об этом. Но придется. Да, шеф был падок до малинки. Ни одну юбку не упускал. Задаривал подарками. Всю свою зарплату тратил.
Сапфирова нахмурила брови. Что значит подарки и зарплата?
А где он находил их? Мы хотим знать про это все. Я чувствую, что вы недоговариваете. Тут замешаны деньги.
Я тоже вмешался:
Точно. Деньги. И еще я хотел бы знать, кто такая Катя. Которая так взволновала Бокина, что он забыл про выступление. И поспешил к запасному входу.
Кривошеев замялся. Снова снял очки, протер, надел их. Тяжко вздохнул. Опустил плечи.
Да, есть такое. Не хотелось бы говорить об этом. Но что есть, то есть. Шила в мешке не утаишь. Я приводил к нему и женщин за деньги. Он заставлял меня. Под угрозой потери работы. В том числе и Катю. Была такая, при гостинице «Интурист». То бишь
«Астория». Он оттуда девочек любил.
Вот как. А говорили, что в Советском союзе не было проституции. Впрочем, было утверждение, что и секса нет. А он есть.
Через кого вы там договаривались? нахмурился Аксаков. Он едва сдерживался, чтобы не арестовать Кривошеева. Факты очень горячие. Тут можно много чего накопать. Назовите имя. Вы понимаете, что участвовали в преступной деятельности? Проституция в нашей стране запрещена.
Кривошеев глядел в пол. Опустил голову, как провинившийся школьник.
Его зовут Боцман. Имени не знаю. Работает в баре «Астории».
Ну, что и требовалось доказать. Аксаков походил на гончую, взявшую горячий след. Он тут же заторопился.
Оставайтесь в городе, никуда не выезжайте, предупредил он Кривошеева. Мы скоро вызовем вас повесткой. И как можно скорее привезите речь Бокина. Сегодня же. Не позже четырех часов.
Мы вышли из здания. Сели в машину. Аксаков впереди. Мы с Полиной сзади.
Теперь в «Интурист», Михалыч, на Морской, сказал Аксаков. Надеюсь, сегодня распутаем это дело. Все следы ведут к этой Кате. Или она сама убийца, или ее дружок. Боцман. Наверняка поругались с Бокиным. А потом прикончили.
Мы с Полиной обменялись взглядами. Девушка взяла меня за руку. Погладила. В голову сразу полезли воспоминания прошедшей ночи. Очень некстати. Я тряхнул головой.
Не думаю, что Катя связана с убийством, заметила Сапфирова. Я же говорила, эта Катя что-то другое. Не могу сказать, что именно. Но другое.
Машина петляла по улицам. Михалыч ехал быстро. Иногда Полину от резких поворотов бросало прямо на меня. Девушка покраснела.
Никогда до этого не видела продажных женщин, шепнула она. Они правда у нас есть?
Я поглядел на нее. Она сейчас не врала, не играла.
В девушке поразительно сочетались непосредственная, почти детская наивность. И дьявольская проницательность.
Как так можно? Эти качества придавали Полине редкостную привлекательность. Изюминку.
Сейчас увидишь, ответил я.
Она придвинулась еще ближе. Щечки пылали от румянца.
А ты когда-нибудь был с продажной женщиной? спросила она застенчиво.
Конечно, был. В прошлой жизни. А в этой еще не успел. Поэтому я покачал головой.
Нет, не довелось.
Полина отодвинулась. Улыбка сползла с ее лица.
Странно. Ты как будто говоришь правду. И в то же время врешь. Как так может быть? Ты самый странный человек, из всех, кого я встречала.
Мы подъехали к «Астории». Вернее, к «Первому дому Ленинградского совета», как официально называлась гостиница. Шесть этажей, на углу двух улиц, очень примечательное здание.
Вошли внутрь. Аксакову пришлось показать удостоверение швейцару.
Внутри роскошь. Стены и пол выложены мрамором. Колонны облицованы красным деревом. На потолке огромные люстры. Просто шик.
Прошли в ресторан. Сейчас дневное время, посетителей мало. Сапфирова во все глаза разглядывала убранство. Мы с Аксаковым подошли к бармену.
Чем могу помочь? он протирал бокалы и любезно улыбнулся нам. Хотя сразу почувствовал, что мы не простые посетители.
Мы ищем Боцмана, сказал Аксаков. Показал удостоверение. Где он?
Бармен перестал улыбаться. Покачал головой.
Извините, товарищи. Не знаю такого.
Аксаков нахмурился.
Не строй из себя дурачка. Где Боцман?
Бармен оставался неприступным. У гостиницы наверняка хорошая крыша.