Но, кажется, видео вы признаете?.. Твой
взнос засвидетельствует камера, и мы это покажем.
Спускаясь по лестнице из логова Стика к флаеру, Сайлас вдруг то есть якобы вдруг вспомнил:
О, ведь сегодня «Калоша Апреля»! Я совсем забыл И вручение наград за прошлую неделю. По-моему, две «Золотые Калоши»
И обе левые, буркнул Доран недовольно. Так скоро ног не хватит. Не поедем; пусть, как обычно, присылают эту обувь бандеролью. Сай, позаботься учредить фонд для Рыбака; название какое-нибудь этакое например «Сила доброты», «Доброта сильнее гнева» придумай сам! Развесь номер счета в регионах по Сети.
Эээ люди еще не забыли Бэкъярд; впечатление слишком свежо
Пусть по-быстрому забудут! Забывать они умеют!.. Это мы, Сай, создаем для них реальность и она будет такой, какой мы ее сделаем. Наша публика «зеленый», «синий» слой, главный массив электората; им нравится, как мы окунаем звезды в грязь, а мелких людишек возносим значит, так и надо делать. И что главное с этим фондом наперевес мы пробьемся к постели Рыбака! Они его будут жалеть, платить и плакать!..
Дайте мне большого человека, оживленно болтал Доран, садясь во флаер, и я превращу его в ноль! Как Хиллари Хармона с его вонючим проектом! Где он теперь, а?.. На очереди Машталер не убьем, так покалечим. А Рыбака раскрутим!.. Знаешь, Сай, надо давить тех людей, которые слишком выбухают над другими. Крики, брызги весело! А маленьких людей надо ласкать в конце концов, ими и населен Город!
Ртуть лжец, и покровительствует ей Меркурий сам лжец и бог воров, лжецов и обмана. Он похищает, удерживая в своих глубинах желтый и красный цвета здоровья, силы и величия. Только благородный палладий ничего не оставляет себе упавший на него свет в точности равен отраженному, только в нем можно увидеть свое подлинное лицо холодное, бледное, с тонкой красной змейкой сосуда на белке глаза и пульсирующей синеватой жилкой на виске. На коже тончайший узор прожилок и крапинок с легкой белой искринкой, как на мраморе.
Человек в черном хмурится, тень набегает на его лицо. Что-то вызвало его недовольство.
Он касается кончиками пальцев пульта управления светом. Свет густеет, набирает теплоту, превращаясь в цвет меда, янтаря, несущий в себе радость лета и запах хлеба. Золото набирает вес и пробу, загорается заревом, сея снопы лучей, и только лицо в зеркале так же мертво и безжизненно, оно превращается в восковую маску. Человек мрачнеет.
Свет это иллюзия, и весь окружающий мир это пустота, затканная паутиной светового ветра. Цвет это обман, отражение и поглощение света. Вы видели, как в темном зале переплетаются в пустоте тончайшие нити света, чтобы создать на экране иллюзию жизни, которой мы сопереживаем, плачем и радуемся? То же самое и в реальности пучки света, переплетаясь, создают видимость мира и жизни, будто бы красочной и полноценной, а если вдуматься все это пустота, в которой прыгают, как резиновые мячики сталкиваясь, ударяясь и вновь отскакивая частицы света. О, опытные мастера знают, как игрой света создавать все новые и новые иллюзии! Белый иллюзия чистоты, желтый счастья, красный страсти и ярости, гнева и насилия, зеленый покоя, синий надежды, фиолетовый печали, тоски и безумия. Оператор знает, как моделировать лица, лепить их светом: свет снизу вдохновение, тонкие черты и маленький носик, сверху насилие, запавшие глазницы и глубокие складки, сбоку и вот ты урод со скошенным носом, и брови на разном уровне. Светом можно превратить дурнушку в красавицу, а красавицу в чудовище.
Лишь тьма не лжет. Она всегда едина, в ней все равны. В ней нет ни уродства, ни красоты только страх.
Принц Мрака ударил по пульту. Свет погас. Тьма залепила взор непроглядная, абсолютная, осязаемая темнота, где не видно лица, где слышно только дыхание и биение собственного сердца.
Мира больше нет, и зеркала нет. Теперь можно побыть наедине с собой, в полном одиночестве; есть только «Я» как мысль. Мрак, тишина, одиночество, страх, отчаяние
погружался в темный омут депрессии. «Спаси меня, боже; ибо воды дошли до души моей Я погряз в глубоком болоте и не на чем стать; вошел в глубину вод, и быстрое течение их увлекает меня» Дискеты с гигабайтами кибер-программирования и робопсихологии были отринуты и забыты, а Фердинанд часами непрерывно смотрел «Кибер-Библию» и «Наставления Учителя». Особенно привлек его Псалтырь, отснятый в виде клипов, где хор и моления царя Давида звучали великолепной ораторией, перемежаясь видениями райских пейзажей и пением ангелов. Он не снимал шлема, полностью перенесшись в иллюзорный мир, жалуясь и скорбя душой, беззвучно шевеля губами, чтобы присоединить свой голос к стенаниям царя. Фердинанд уже не ел и почти не пил, только когда сильная жажда сушила рот, он выходил в ванную и жадно глотал пульсирующую струю. Он слушал Псалтырь, как другие употребляют наркотик; действительности он не чувствовал и не осознавал, а сняв шлем и снова увидев стены своей комнаты, глядел на них в отупении, с горечью, что он по-прежнему находится здесь. Все ему казалось темным, мрачным. Это впечатление не рассеивалось, даже если он прибавлял света втрое, только усиливалось чувство ирреальности и тревоги, и он снова спешил надеть шлем. Он не помнил, как он засыпал в нем и просыпался. Он грезил наяву и терял ощущение собственного тела. Он сильно ослаб, но не замечал этого, а наоборот стремился к тому, чтобы мысли обрели еще большую легкость и прозрачность, а с губ сами собой стекали слова молитв. Страх исчезал вместе с осознанием реальности. Из дома он не выходил уже несколько дней. Работать он бросил, еда кончилась еще раньше.