На месте рваного провала проступила высокая, обитая
светлым металлом дверь, перед которой темнели цепи опущенного подъемного
мостика. Сквозь светящийся контур Николай по-прежнему различал темный излом
развалин, но призрачная башня с каждой минутой становилась все зримее, можно
было уже различить ровные ряды новеньких, только что уложенных камней со свежими
следами сколов.
- Красиво! - шепнула Ольга. - Как в сказке!.. Николай молча кивнул, почувствовав
что-то нездешнее, чужое, чему не было места под родным небом. Рыцарская Европа,
далекая, непонятная...
...Створки дверей не спеша отворились, в проеме заиграл свет факелов,
послышалось негромкое слитное пение. Николай подумал, о чем могут петь в
разбойничьем замке, и вдруг в его голове сами собой стали рождаться слова
католического псалма. Призраки пели о господе - их едином оплоте, сокрушившем
кости надменных врагов.
Свет факелов дрогнул. Из дверей ровно и мерно шагнули арбалетчики в темных
доспехах. Они шли по трое, неся арбалеты на плече, забрала округлых шлемов были
опущены, а движения чуть замедлены, словно при неудачной киносъемке. Ряд за
рядом они выходили из башни, выстраиваясь в шеренгу у ее подножия. Их железные
ботинки ступали бесшумно, словно не касаясь земли. За арбалетчиками в проем
шагнули слуги в роскошных ливреях. Они несли факелы, пылавшие странным
голубоватым огнем. Факелоносцы спускались вниз, выстраиваясь в ровный живой
коридор, голубоватое пламя горело ровно, недвижно. На мгновение наступила
тишина, а затем громкий голос торжественно возвестил: .
- Их светлости монсеньоры ди Гуаско!..
В дверях появились двое. Первый был высоким, широкоплечим, с короткой квадратной
бородкой, одетым в черный камзол, на котором сверкала золотая цепь. Другой -
пониже, поуже в плечах, безбородый, облаченный в пестрое многоцветное одеяние.
Человек в черном сделал быстрый знак рукой. Заревели невидимые трубы, солдаты
загремели оружием, где-то за стенами башни гулко ударил барабан. Призрак
несколько секунд стоял, чуть приподняв голову, затем вновь сделал еле заметный
жест, и у башни наступило молчание.
- Я, Чезаре ди Гуаско, хозяин этого замка и этой страны! Это мой брат и вассал
Гонзальво, это мои слуги и мои воины. Я пришел, верный своей клятве. Кто вы и
зачем потревожили мой покой?
И вновь незнакомые слова становились понятны, словно где-то рядом притаился
незримый толмач.
- Привет, Чезаре! - самым прозаическим образом отреагировал Семин. - Поговорить
надо.
- Привет, Сержио, привет, Валерио! - Гордый хозяин замка, легко сбежав по
ступенькам, подал Сергею, а затем и самарскому доценту руку в черной перчатке с
широким раструбом.
- Я увидел, что вы не одни, и решил встретить гостей, как подобает, - продолжал
он, учтиво кланяясь Ольге и здороваясь с Келюсом. Николай подал руку не без
робости, но ничего страшного не произошло - он коснулся тонкой плотной ткани,
под которой чувствовалась твердая мускулистая ладонь.
- Это Ольга, а это Николай, - продолжал Валерий. - Им нужна ваша помощь.
Чезаре поглядел на Лунина темными пронзительными глазами, еле заметно
усмехнулся, затем низко поклонился девушке.
- Я не узнал вас сразу, блистательнейшая! Как прикажете обращаться к вам,
скрывающей свою славу в этой глуши?
- По имени, - спокойно ответила Ольга.
- Тебе тоже нужна помощь? - Чезаре вновь поглядел на Келюса, и улыбка его стала
недоброй. - Тебе, великому колдуну, со знаком власти на груди?
Николай понял, что ди Гуаско знает о дхарском знаке под его рубашкой. Он хотел
ответить, но тут заговорил Валерий.
- Чезаре, чего ты крутишь? Их ищут, мы просим тебя помочь.