-- Знамо дело, он тебя поколачивал! Потому как ты поперечная всегда была, деловито пояснял мне Ирвин. Для бабы что важно?! Чтобы она свое место знала! А ты перечила! очень серьезно, чувствуя себя взрослым, выговаривал мальчик.
Всю эту ересь он явно придумал не сам, а слышал от взрослых. У меня же от его слов только мурашки по спине ползли, настолько отвратительным мне казался и этот мир, и эта грязная изба, и менталитет местных.
После смерти второго мужа Кайла, чтобы поправить свои дела, собралась «в замуж» третий раз. Так как она была обременена детьми, да и дом был не из богатых, то охотники на ее руку и расплывшееся тело в очередь не стояли.
-- Мамка толстомяса была, аж страсть! Неужли вовсе не помнишь?! Линтон от нее морду воротил. А только его отец с мамкой нашей договорился, и даже в храме оглашение уже было. Линтон-то последыш в семье, солидно рассуждал Ирвин. Потому своего у него ничего и нету. Папаша евоный обещался за ним отступного дать. А ему, видать, совсем поперек души было. Прошлую седмицу он в трактире перегулял и к нам заявился с мамкой лаяться. Сильно пьяный был и кулаками больно махал. Мамка сперва терпела, а потом они во двор выскочили. Там он ее гонять и принялся. А ты не выдержала, да и за ними
Здесь Ирвин сделал длинную паузу и, с надеждой заглядывая мне в глаза, спросил:
-- Ну чего? Вспоминаешь али нет?
-- Смутно очень, Я коснулась виска, того места, где были заскорузлые от засохшей крови волосы, и поторопила его: Дальше-то что?
-- Дале Дале он такой пьяный был, что никак вас с мамкой догнать не мог, а только силу-то ведь всю не пропьешь! несколько даже с похвалой в голосе проговорил Ирвин. Он как до поленницы добрался, так и почал в вас поленьями кидать. В тебя первую попал, да его мамка криком отвлекла. Он еще сколько-то покидался, да и ее достал. А как она упала, обрадовался, да давай ее палкой охаживать. Ну и вот -- некоторое время он молчал, а потом очень серьезно, но без всякой грусти завершил свою речь: Мамки теперича нет больше, а ты теперича, значицца, наследница.
Господи, Боже мой, как же я жить-то буду?! слезы невольно наворачивались на глаза, и сдерживалась я с трудом.
Этот безыскусный рассказ казался мне совершенно отвратительным и страшным. А братец, небрежно хмыкнув, сообщил:
-- Как-как как все бабы! Дом-то у нас крепкий. А ты как наследница заглавная, теперя с приданым. Я слыхал, что сам Кловис тебя младшему сыну в женки присмотрел.
-- Кловис? я уставилась на мальчишку.
-- Эк тебя приложило-то! Кловис, староста нашенский. И не реви, неча тута сырость разводить. Пошли снидать. Тетка Лута картохи нам наварила.
В это время малышке надоело лежать на соломе, и комнату огласил резкий детский плач.
_________________________________
Другие книги литмоба "НАСЛЕДНИЦА"
_________________________________
Кира Страйк "Вкусная история Марты Берт"
https:// /shrt/S7Vv
________________________________________
Светлана Шёпот "Госпожа Медвежьего угла"
https:// /shrt/VthU
________________________________________
Лара Барох "Бесприданница"
https:// /shrt/VtSU
________________________________________
Адель Хайд "Хозяйка Северных гор"
https:// /shrt/VtrU
________________________________________
Юстиния Южная "Наследница замка Ла Фер"
https:// /shrt/VttU
________________________________________
Ольга Иконникова "Вязаное счастье попаданки"
https:// /shrt/VtmU
________________________________________
Любовь Оболенская "Хозяйка разрушенной крепости"
https:// /shrt/VtVU
Глава 3
Он засуетился: некоторое время клацал у печи чем-то железным и засветил два крошечных огонька в двух глиняных соусниках. Один такой «соусник» он поставил на стол, а второй оставил себе. И перед уходом даже помыл руки в каком-то тазу с мутной грязной водой. Вытер об висящую рядом заскорузлую от грязи тряпку, прихватил с одной из полок пустой глиняный кувшин и ушел.
Я опасливо подошла к малышке, слабо понимая, что нужно делать. Воняла девочка неимоверно, а личико ее покраснело от какого-то безнадежного плача.
-- Сейчас-сейчас, подожди, маленькая, я торопливо распутывала узел на детской ножке и с ужасом рассматривала там весьма ощутимую потертость от грубой веревки: красное воспаленной кольцо охватывало нежную щиколотку ребенка.
Мокрую обгаженную сорочку я сняла с нее и бросила прямо на солому, оглядывая дом в поисках детской одежды. Попав ко мне на руки, малышка перестала так истошно кричать, но все еще продолжала время от времени всхлипывать. С голенькой девочкой на руках я бродила по избе, пытаясь сообразить, где что лежит.
Дом оказался поделен на три неравные части: большая проходная комната, которая одновременно являлась и кухней-гостиной-столовой, и моей, точнее, уже умершей девушки спальней. И ещё две маленькие комнатенки с подслеповатыми форточками вместо окон. В одной из маленьких комнат стояла достаточно приличная кровать с ветхим лоскутным одеялом и двумя плоскими подушками в засаленных наволочках. Похоже, это была родительская спальня.
Вторая комната, зеркальное отображение первой, содержала в себе несколько сундуков и кучу разнообразного хлама. По стенам вывешено пыльное выцветшее тряпье, в углу что-то вроде гигантской арфы без струн. К этой самой «арфе» дополнительно прислонены непонятные деревянные детали. Здесь же, дном кверху, огромный котел литров на двадцать, не меньше. Толщина нагара на нем казалась просто чудовищной, и от него сильно пахло дымом. Этот котел мешал нормально подойти к сундуку, а уж с ребенком на руках и вовсе проделать этот трюк было невозможно.