Максим Кабир Улица мертвой пионерки
Они сидели на крыше пятиэтажного здания, такого же заброшенного, как и остальные дома в районе. Егор Казотов и два его новых приятеля.
Пропали без вести, ответил Генка Поленов, не по годам крупный паренёк. Настолько крупный, что «Поленом» одноклассники называли его только за глаза. Исчезли в один прекрасный день, бросив свои вещи.
Не может быть. Егор недоверчиво огляделся.
Внизу, нагретая летним солнцем, жужжащая насекомыми, лежала улица города-призрака. Полуразрушенные дома вывалили на тротуар свои внутренности, словно самураи, совершившие харакири. Упавшие стены открыли пустые ячейки квартир. Из трещин в асфальте росли молодые деревья, разросшиеся кусты подступали к тёмным подъездам. Повсюду высились груды мусора, и одинокий облезлый пёс бежал вдоль обочины, отмахиваясь хвостом от мух. Небо над руинами уже окрасилось в багрянец, стало таким же рыжим, как рукотворные горы вдали.
Да кого ты слушаешь? фыркнул Саня Ревякин, самый авторитетный из ребят. Он уже закончил седьмой класс, и Егору было лестно, что старший Ревякин позвал его с собой, исследовать окраины города. Никто никуда не исчезал. Это посёлок Южный, здесь раньше жили работники рудника и их семьи. Батя мой отсюда, рассказывал, здесь и садик был, и кинотеатр, и даже стадион для собственной футбольной команды.
Саня свесил ноги с крыши и смачно, по-взрослому, плюнул вниз.
Под землёй залежи руды обнаружили, лет десять назад. Решили расширять карьер. Посёлок попал в санитарную зону. Шахтёров расселили по новостройкам, а Южный до сих пор не снесли.
Ясно, сказал Егор, и добавил, на всякий случай: Я так сразу и подумал.
Было бы чем думать, осклабился Поленов, пиная покорёженную антенну. А люди здесь правда исчезали. Только позже. И до сих пор исчезают.
Егору захотелось, чтобы Ревякин развеял и этот миф. Посёлок, конечно, впечатлял, напоминая о Чернобыле и компьютерных шутерах, в которых герой пробирался сквозь заброшенные города. Но он ещё и пугал. Несложно было представить, что за чёрными провалами окон притаились скользкие, готовые к атаке мутанты. Что одичавшие каннибалы спрятались между зданиями и ждут, потирая животы.
Посёлок внушал беспокойство, но куда больше мутантов Егор боялся быть уличённым в трусости.
И он лишь беззаботно отмахнулся от слов Генки, но Ревякин неожиданно подтвердил:
Ежегодно по три человека, как минимум. Дети в основном. Нет, некоторых находят изуродованными.
Ревякин окинул пристальным взглядом близлежащие дома и сказал негромко:
Говорят, в Южном призрак водится.
Егор не верил в призраков. С семи лет не верил. Но внутри шевельнулся маленький мальчик, перед сном прикрывающий все дверцы в спальне, чтобы кто-то плохой не смотрел на него, спящего, из щелей.
Призраков не существует, сказал он заносчиво.
Может быть, проговорил Ревякин. Может, она и не призрак, а что-то другое
Она?
Хозяйка, загадочно произнёс Ревякин и переглянулся с Генкой. Точно посылал немой вопрос: «Думаешь, ему стоит доверять?» Генка ответил так же, глазами: «Ох, даже не знаю».
Ну, рассказывайте, раз уж начали, взмолился Егор. Вспыхнувший интерес отодвинул на задний план холодок беспокойства.
Ладно, сдался Саня. Ты заметил, как эта улица называется?
Нет.
Улица Красилиной. В Великую Отечественную войну девочка такая жила. Здесь, в Южном. Пионерка Надя Красилина.
Про неё фильм на местном канале крутили, вставил Генка.
Точно. «Подвиг Красилиной». Когда немцы город брали, у рудника шли сильные бои. Южный они захватили, но дальше пройти не могли. Наши в карьере засели, с взрывчаткой шахтёрской. А девочка эта, Надя, к ним ходила секретной дорогой, связной была. Немцы узнали, схватили её. Две недели в гестапо держали, каждый день допрашивали.
Они ей руку отрезали, вклинился Генка, и уточнил: По локоть.
Егор механически потрогал себя за плечо и ощутил, как на коже выступили мурашки.
И что? Она не выдала наших?
А ты как считаешь? Конечно, нет, иначе про неё фильм бы не сняли. Немцы её на центральной площади повесили. Там сейчас её статуя стоит.
Но при чём здесь призрак?
А при том, что после войны стали люди замечать фигуру странную. Прозрачную. То в парке её видели, то возле шахты. Девочка в красном галстуке. Одни говорили, что она охраняет улицу своего имени,
а другие наоборот. Что, мол, если увидишь её, то умрёшь в течение двух недель. Потом, когда Южный опустел, она сюда перебралась, поближе к домам. Ходит ночами из квартиры в квартиру, смотрит за порядком. И если кто чужой придёт
Санька провёл большим пальцем по горлу.
Да ну. Егор осторожно улыбнулся. С чего ей обижать кого-то? Она же хорошей была, нашей.
Произнеся это, мальчик вдруг понял, что оспаривает характер призрака, а не сам факт его существования.
При жизни, да, сказал Ревякин. Но теперь она не различает, где немец, а где свой. Её в гестапо с ума свели пытками. Вот она и забирает всех без разбора, кто в одиночку сюда явится.
А главное, Генка понизил голос, и Егор нагнулся к нему, чтобы расслышать, у неё теперь вместо руки КРЮК!