Ну как? шепотом спрашивает Равинель.
Люсьена сняла пальто, засучила рукава.
Ну как? повторяет Равинель свой вопрос.
А чего ты ожидал? После двух-то суток в воде
Странная магия слов! Равинель вдруг ощутил пронзительный холод. Тот холод, который должна была ощущать Мирей. Ему хочется посмотреть на нее. Он наклоняется над ванной, голова его кружится. Он видит юбку, облепившую ноги, сложенные на груди руки, пальцы, сжимающие горло
Вскрикнув, он отшатывается от ванны. Он увидел лицо Мирей, ее волосы, потемневшие от воды и прилипшие ко лбу, закрывшие глаза, словно какие-то водоросли. Он увидел также оскаленные зубы, застывший в какой-то странной гримасе рот
Давай-ка помоги мне, говорит Люсьена.
Он опирается о раковину. Его безудержно рвет.
Подожди немного.
Все это ужасно! Но тем не менее он должен признаться, что ожидал еще худшего. Впрочем, те утопленники, которых он видел, провели в воде долгое время, плывя по течению вдоль черных коряжистых берегов. А здесь
Он выпрямляется, снимает пальто, пиджак.
Возьми ее за ноги, приказывает Люсьена.
Ему неудобно, и это затрудняет задачу. Журчат стекающие струйки. О! Какие же у нее ледяные, окаменевшие ноги! Тело Мирей тяжело переваливается через край ванны. Они укладывают его на брезент. Люсьена прикрывает труп, потом закатывает его в брезент как какую-то вещь. Теперь у их ног лежит лишь большой сверток блестящего брезента, из которого сочится вода. Чтобы нести его, достаточно закрутить два конца. Так они и делают и уходят, унося свою ношу с собой.
Тебе следовало бы открыть заднюю дверь машины, замечает Люсьена.
Равинель открывает заднюю дверь пикапа, залезает в машину и тянет на себя тюк, который умещается в машине только по диагонали.
Надо бы его привязать, говорит Равинель.
И сразу же начинает злиться на самого себя. Да, он настоящий коммивояжер! Уже не муж! Интересно, поняла ли это Люсьена?
У нас нет времени. Сойдет и так.
Равинель выходит из машины, потирая поясницу. Ну вот! Все кончено. Да, не следовало бы ему так нервничать. Сил у него осталось только на то, чтобы делать какие-то бесполезные движения: сжимать и разжимать пальцы, потирать затылок, чесаться, сморкаться
Подожди! говорит Люсьена. Нужно навести хоть какой-то порядок.
Не надо!
Только не это! Он ужасно боялся остаться один в этом тускло освещенном гараже. Они поднялись вместе. Люсьена прибрала в столовой, вылила в раковину содержимое графина, вытерла его. Вытерла воду, выплеснувшуюся из ванны на кафельный пол. Потом оделась. Он почистил щеткой свой пиджак, накрыл постель. Вот, теперь все в порядке. Последний придирчивый взгляд Равинель уже держит свою шляпу. Люсьена в перчатках Она берет сумку и пальто Мирей. Ну вот и все! Она оборачивается:
Ты доволен, дорогой?.. Тогда поцелуй меня.
Ни за что! Только не здесь! Неужели у Люсьены совсем нет сердца? Временами возникает впечатление, что он ее совсем
не понимает, она кажется ему совершенно лишенной чувств. Он выталкивает ее в коридор, запирает дверь. Потом спускается в гараж, оглядывает машину, проверяет давление в шинах, тыкая в них носком ботинка. Люсьена уже уселась. Он выводит пикап из гаража, быстро запирает двери. А что это за автомобиль сзади? Не хватало только еще какого-нибудь любопытного
Страх возвращается. Равинель хлопает дверцей, включает скорость. Он едет в направлении вокзала, выбирая плохо освещенные улицы, и, наконец, выезжает на улицу Генерала Буа. Пикап подпрыгивает на булыжной мостовой, обгоняет лязгающие на рельсах трамваи со смутными силуэтами, виднеющимися за их запотевшими окнами.
Куда ты так несешься? раздраженно говорит Люсьена.
Но Равинель спешит выбраться из этого города, оказаться на темных загородных дорогах. Они проносятся мимо красно-белых бензоколонок мимо домов рабочих окраин мимо заводских стен Вдруг в конце улицы опускается шлагбаум и начинают мигать красные огни. Равинеля охватывает нестерпимый страх. Он останавливается позади грузовика и выключает все огни.
Оставь хоть подфарники!
Да она просто каменная, эта женщина! Проходит товарный поезд, влекомый старым паровозом, из трубы которого летят искры. Наконец грузовик трогается. Дорога свободна. Если бы Равинель не позабыл давным-давно все молитвы, он непременно помолился бы.
IV
Равинель на секунду зажмурился. Дурные мысли порой притягивают беду. Впереди замаячил красный огонек. Это грузовик, исторгающий густой мазутный дым. Он катит посреди дороги, оставляя слева чересчур узкую для обгона полосу, в которую приходится буквально протискиваться. Перестроившись затем вправо, Равинель чувствует, что оказался прямо в фокусе фар грузовика. Из своей высокой кабины шоферу, должно быть, видна внутренность его пикапа. Равинель прибавляет газу, и двигатель сразу же начинает слегка захлебываться. Наверняка засорился жиклер. Люсьена ни о чем не подозревает. Она спокойно дремлет. Она совершенно бесчувственна к тому, что так волнует Равинеля. Странно, но она совсем
не похожа на женщину. Даже в минуты близости Как получилось, что она стала его любовницей? Кто из них выбрал другого? Ведь поначалу она его даже не замечала. Ее интересовала только Мирей С ней она обращалась не как с пациенткой, а как с близкой подругой. Они однолетки. Быть может, она поняла, что их брак непрочен? Или поддалась какому-то случайному порыву? Уж ему-то известно, что он вовсе не красавец. И далеко не мыслитель. Любовник он весьма посредственный. Сам бы он никогда не осмелился коснуться Люсьены. Люсьена Она принадлежит к другому миру изысканному, утонченному, интеллектуальному. К тому самому миру, на который его отец, преподаватель лицея, взирал лишь издали как на что-то недоступное. В первые недели Равинель считал это просто очередным капризом избалованной женщины. Довольно странный каприз! Скоротечные объятия на кушетке подле стола, на котором лежат накрытые марлей стерильные инструменты. Бывало, сразу после этого она мерила ему давление опасалась за его сердце. Но действительно ли опасалась? Да нет, вряд ли. Даже в этом он не уверен. Хотя обычно она окружала его заботой и, казалось, вполне искренне беспокоилась за его здоровье, иногда ей случалось небрежно отмахиваться от него с улыбкой: «Ох! Дорогой, не бери в голову, это сущие пустяки». Эта неопределенность окончательно сбивала его с толку. Скорее всего Так, внимание! Впереди сложный перекресток Скорее всего, с самого первого дня она строила далеко идущие планы. Ей требовался сообщник. С самого начала, с самого первого взгляда они стали сообщниками И любовь здесь ни при чем если, конечно, понимать ее в общепринятом смысле!.. Их связывает не выбор сердца, а что-то другое, более потаенное, более смутное. Может быть, это деньги так притягивают Люсьену? Вернее, власть, могущество, право повелевать людьми, которое они дают. А ей необходимо повелевать! Потому-то он так быстро и подчинился. Но это еще не все. В Люсьене чувствуется какое-то неясное беспокойство. Оно не так уж заметно, но тут уж он не ошибается. Это беспокойство человека, находящегося в двусмысленном положении, человека не вполне нормального Потому-то они и сошлись. Он сам ведь тоже не вполне нормален с точки зрения, скажем, Ларминжа. Да, он живет среди других людей и на первый взгляд ничем из них не выделяется. Его даже считают весьма способным коммивояжером, но это всего лишь видимость Проклятый подъем! Черт возьми, движок почти совсем не тянет. Так о чем это я? Ах да! Я живу на отшибе, как беглец, стремящийся вернуться в свою страну! И она тоже ищет чего-то, страдает, ей чего-то не хватает. Иногда она цепляется за меня, как бы ища утешения от обуревающего ее страха. А иногда смотрит на меня, как бы силясь понять: кто же это перед ней? Сможем ли мы когда-нибудь жить вместе? Да и хочу ли я жить с ней?