В его возрасте я и читать-то не умела! Но у меня и без того хватало совести не красть книги!
В гостинице воцарилось почтительное молчание. Мегрэ взял молитвенник:
Благодарю вас, сударыня.
Ему не терпелось посмотреть книгу, и он направился было в дальний конец зала.
Господин комиссар вновь окликнула его крестьянка.
Теперь она вновь выглядела растерянной, сбитой с толку.
Мне сказали, что будет вознаграждение Хоть Эрнест и
Она аккуратно спрятала в ридикюль протянутые комиссаром двадцать франков, после чего потащила сына к двери, приговаривая:
Уж я тебе задам, ворюга ты эдакий!
Мальчуган метнул взгляд на Мегрэ. Глаза их встретились лишь на несколько мгновений, но этого было вполне достаточно, чтобы понять: они друзья.
Наверное, потому, что когда-то Мегрэ тоже тщетно мечтал о молитвеннике с золотым обрезом, и чтобы там были не только обычные молитвы, а все литургические тексты, напечатанные в две колонки по-французски и по-латыни.
Когда вы собираетесь обедать?
Не знаю.
Мегрэ собрался было подняться к себе в комнату, чтобы там осмотреть молитвенник, но вспомнил о тысяче крошечных сквознячков, тянувших из-под крыши, и передумал, решив пройтись по дороге.
Неспешно шагая по направлению к замку, он раскрыл молитвенник, на переплете которого красовался герб де Сен-Фиакров. Вернее, ему даже не понадобилось его раскрывать: книга сама раскрылась на том месте, где между страниц была заложена какая-то бумага.
Страница 221. Молитва после причастия.
На самом деле там лежала небрежно вырезанная газетная заметка, которая на первый взгляд показалась комиссару какой-то странной, словно бы плохо пропечатанной.
«Париж, 1 ноября. Трагическое самоубийство произошло сегодня утром в квартире на улице Миромениль, занимаемой вот уже на протяжении многих лет графом де Сен-Фиакром
и его подругой, русской эмигранткой Мари С.
Заявив подруге, что он стыдится скандального поведения некоторых членов своей семьи, граф прострелил себе голову из браунинга и через несколько минут, не приходя в сознание, скончался.
Как нам известно, речь идет о крайне тягостной семейной драме, а вышеупомянутый член семьи несчастного самоубийцы не кто иной, как его мать».
Гусыня, вперевалку шествовавшая по дороге, вытянула шею и яростно зашипела на комиссара. Громко зазвонили колокола, и из церкви медленно потекла толпа людей. Слышалось шарканье сотен ног. Из распахнутых дверей храма тянуло ладаном и паленым воском.
Мегрэ сунул молитвенник в карман пальто, но книга была слишком толстой, и карман у него оттопырился. Он приостановился, чтобы повнимательнее осмотреть роковой клочок бумаги.
Вот оно, орудие преступления! Клочок газеты размером семь на пять сантиметров!
Графиня де Сен-Фиакр явилась к заутрене, опустилась на колени возле скамьи, где уже двести лет молились ее родичи. Она собиралась причаститься. Об этом кто-то знал. Вот она раскрыла молитвенник, собираясь прочесть «Молитву после причастия».
И тут орудие преступления сработало. Мегрэ крутил в руках вырезку. Что-то здесь было не так. Особенно его заинтересовало качество печати: ему показалось, что отпечаток изготовлен не на обычном типографском станке.
Это был обыкновенный оттиск, изготовленный вручную, плоской печатью. Иначе и быть не могло ведь текст пропечатался на обратной стороне листка!
Злодей даже не потрудился сделать фальшивку как следует, а может, он просто не успел. Но графине и в голову не пришло перевернуть бумажку. Она мгновенно умерла от потрясения, от негодования, от стыда и тоски.
На Мегрэ страшно было смотреть: ему еще не доводилось сталкиваться с таким подлым, трусливым, но в то же время таким хитроумным преступлением.
Мало того, убийца додумался предупредить полицию!
Предположим, молитвенник так бы и не нашелся
Да, именно так! Молитвенник должен был исчезнуть.
Тогда не было бы и речи о преступлении и обвинять было бы некого. У графини внезапно отказало сердце, и она умерла. Вот и все.
Неожиданно Мегрэ повернул обратно. Когда он вернулся в гостиницу, там только и речи было, что о нем и о молитвеннике.
Не скажете, где живет малыш Эрнест?
Третий дом за бакалейной лавкой, на главной улице.
Мегрэ поспешил туда. Одноэтажная хибара. В комнате рядом с буфетом увеличенные фотографии отца и матери. Женщина уже успела снять пальто и толклась на кухне, откуда доносился запах жареной говядины.
Вашего сынишки нет дома?
Он пошел раздеться. Нечего пачкать праздничную одежду. Сами видели, как ему досталось! У нас в семье никогда ничего такого не было; а он
Распахнув дверь, она заорала:
Поди сюда, негодник!
Мегрэ увидел мальчугана он был в одних трусиках и старался куда-нибудь спрятаться.
Пусть он оденется, проговорил Мегрэ. Мне нужно с ним поговорить.
Женщина вновь занялась обедом. Муж ее, по всей видимости, зашел пропустить рюмку-другую в заведение Мари Татен.
Наконец дверь отворилась и появился Эрнест, весь вид которого выражал настороженность. На нем была будничная одежда, брюки были явно длинноваты.
Пойдем-ка пройдемся.
Вы собираетесь на улицу? воскликнула женщина. Тогда, Эрнест, поди надень свой воскресный костюм, да побыстрее.