Мужчина, кажется, говорил ещё, спрашивал, но она не разобрала ни слова. Замерев, она старалась привыкнуть к этим новым ощущениям и совладать с ними. И потому пришла в себя, только поняв, то он уже несколько раз подряд повторил её имя.
А? Что? робко переспросила
Марина. Должно быть, впервые в жизни робко.
Что у тебя случилось-то, говорю, не расскажешь? А то как сама не своя. О племяннице вести появились или что?
О племяннице? Марина нахмурилась и непонимающе посмотрела в глаза Андрею Семёновичу. При чём тут вообще Катя? Тот, видимо, уловил её недоумение и вскинул брови:
Ну, племянница. Твоя. Катя. В лесу она вчера
А, Катя! Марина нервно рассмеялась, но тут же осеклась, поняв, как странно и неуместно звучит её смех. Катя в порядке.
Нашлась что ли?!
Глаза Андрея Семёновича вытаращились ещё больше, а щёки и уши покраснели. Он воровато стрельнул глазами влево и вправо по улице, но женщина не обратила на это внимания. Её целиком поглотил жгучий стыд.
Да я это, просто Марина прикусила нижнюю губу, и боль слегка отрезвила её. Я имею в виду, что уверена, что она в порядке! Девка она боевая у нас!
Боевая?.. с сомнением в голосе переспросил Андрей Семёнович, но тут же, спохватившись, продолжил: Ну, раз боевая, то не пропадёт, я думаю.
Они замолчали. Нелепо начавшийся разговор иссяк, и теперь им обоим не хватало повода для того, чтобы его завершить. Выручил снова Пашка, заорав из дома дурным голосом:
Па-а-ап! Папка!
Ну Андрей Семёнович виновато улыбнулся. Удачи в поисках. Я думаю, вернётся она ещё
Ага рассеянно кивнула Марина. Про Катю она уже снова забыла.
Отступив от забора на два шага, женщина развернулась и пошла в сторону многоэтажных домов. Она всё ещё не понимала, куда именно направляется, но теперь по совершенно иной причине.
Крякнув и щелчком отбросив окурок на дорогу, Андрей Семёнович несколько мгновений смотрел Марине вслед. В его голове постепенно оформлялась не мыль даже, а ещё только намёк на мысль. Мысль о том, что с двумя бабами хозяйство поднялось бы
Папка! снова подал голос Пашка.
Иду, иду, хорош орать! рявкнул в ответ мужчина. Он попытался привычно выкинуть посторонние мысли из головы, но в этот раз у него ничего не получилось. Всё же две бабы в семье это Это куда лучше, чем одна!
30.
Дядька Митяй тащился по лесу, время от времени отводя от лица колючие еловые ветки. Усталость, о которой он ненадолго забыл после разговора с поисковиками, снова давала о себе знать. Обычно легко ориентировавшийся в лесу, старик давно уже перестал понимать, где он находится. Порой слева и справа от него раздавались негромкие щелчки и шорохи, но он не обращал на них внимания.
Опустив взгляд под ноги, он прикрыл глаза и, казалось, дремал прямо на ходу. Его вели по тенистому бору чувства, которые пропали бы, попытайся он их осознать. И дядька Митяй инстинктивно вводил себя в транс, стараясь не потерять едва различимую путеводную нить, которая могла помочь ему отыскать доказательства собственной правоты. И даже спасти девочку, если на это хватит сил.
31.
Унитазом, вмонтированным в пол в углу камеры, Катя воспользовалась, но не совсем так, как планировала. Едва она приблизилась к дыре в полу, запах усилился настолько, что её вытошнило желчью. Подвывая и закрыв рот и нос подолом футболки, девушка отползла в центр комнаты. Потом снова попыталась приблизиться, благоразумно дыша мелкими и неглубокими вдохами. Достичь своей цели ей удалось лишь с третьей попытки. Обессиленная, она рухнула на койку, постаравшись не касаться лицом заскорузлого матраца.
Катю пугало её состояние. От усталости и обезвоживания кружилась голова, а в висках пульсировала навязчивая, как стук перфоратора в квартире сверху, головная боль. Глотку и язык саднило, а в животе поселилась тупая резь. Физический дискомфорт ненадолго отогнал чувство ужаса, которое появлялось каждый раз, когда она задумывалась о своём положении, но едва ли принёс ей облегчение.
Дальше будет хуже не отдавая себе отчёта, шептала Катя. Дальше будет только хуже
Голод и усталость беспокоили девушку, но она прекрасно понимала, что, помимо них, её поджидает ещё одна опасность. Невыразимая вонь из дыры в полу, к которой она никак не могла привыкнуть, явно намекала на то, что чашей Генуя до неё пользовались очень многие. И каждый пленник сливал в выгребную яму отходы своего организма. А потом, скорее всего, отправлялся следом, разделённый на части страшным мужчиной. Катя живо представила себе, как Андрей Семёнович проталкивает в слив ржавой чаши её отрезанную голову, и едва не ударилась в истерику. Нужно держать себя в руках
Но избавиться от дурных мыслей легко, только когда ты сидишь у себя дома, в уютном кресле. Когда ты чувствуешь себя защищённым. А в плену у опасного сумасшедшего, мечтающего устроить личную жизнь умственно отсталого сына, всё немного иначе. В конце концов, они бы
не назвали свои имена, если бы действительно рассчитывали дать ей выйти из заточения. Быть может, маньяк просто успокаивал её, чтобы она не вопила и не привлекла никого своими воплями? Это предположение понравилось девушке, и она на пробу громко выкрикнула бессвязный набор звуков. В тесном пространстве голос прозвучал странно, почти противоестественно. Она приготовилась повторить, и повторять до тех пор, пока зов не будет услышан, даже набрала в грудь побольше воздуха Но перед её глазами возник образ Андрея Семёновича, обещающего отрезать ей язык. Крик умер, не родившись.