"Пелхэм, 123", "Пелхэм, 123". Да ответьте же, черт побери!"
Когда Лонгмэн приблизился, Уэлком перестал улыбаться, но продолжал загораживать ему проход. На секунду Лонгмэну показалось, что Уэлком не даст ему пройти, и паника начала подниматься в нем, как ртутный столбик в термометре. Однако Уэлком сделал шаг в сторону и с шутовским поклоном распахнул перед ним дверь. Глубоко вздохнув, Лонгмэн шагнул в нее.
Он задержался между вагонами, разглядывая в темноте электрические кабели и механизм сцепки. Дверь второго вагона открылась, и он увидел Стивера, рядом с которым стоял кондуктор. Лонгмэн открыл дверь кабины машиниста и вошел в нее. Заперев замок, он принялся готовить пульт управления к работе. Он вставил тормозную рукоятку в гнездо и выудил из кармана ключ заднего хода. По виду это был обычный гаечный ключ, который вставлялся в специальное гнездо у основания ручки контроллера. В зависимости от его положения поезд двигался вперед или назад. Последним он пристроил на положенное место ключ управления сцепным механизмом.
Этим ключом машинисты пользовались в основном в депо. При работе на линии он почти никогда не нужен. Однако процесс до крайности прост. Лонгмэн повернул сцепной ключ, механизм, связывающий вагоны, отключился. Затем, повернув ручку заднего хода, он тронул состав из девяти вагонов назад. Когда он отъехал от первого вагона метров на 5060, Лонгмэн плавно нажал на тормоз и, прихватив с собой инструменты, вышел из кабины.
Было слышно, как кое-кто из пассажиров возмущается задержкой, которая продолжалась уже несколько минут, однако тревоги в голосах не было. Очевидно, их не взволновал даже тот факт, что поезд начал двигаться назад. Однако в линейной диспетчерской это несомненно вызовет переполох. Он даже представил себе, как переполошатся, забегают диспетчеры.
Стивер открыл перед ним дверь. Лонгмэн
присел на корточки, чтобы смягчить приземление, и спрыгнул на пути. За ним последовали кондуктор и Стивер. Они быстро пошли по туннелю к первому вагону. Уэлком ждал их и протянул руку, чтобы помочь Лонгмэну вскарабкаться в вагон.
Господи, подумал Лонгмэн, как хорошо, что он перестал валять дурака!
Когда он проходил мимо ресторана, где всего час назад поглотил такое огромное количество съестного, вид изображенного на рекламе цыпленка вызвал у него приступ тошноты.
Он толкнул дверь с табличкой "Служебное помещение. Посторонним вход воспрещен" и вошел в туннель.
Интересно, думал он, многие ли наши служащие знают об этом туннеле, который давно уже не используется. Рельсы убраны, но их ложе осталось в целости. Проходя по туннелю своей неуклюжей, тяжелой походкой, он то там то здесь видел сверкающие в темноте глаза. Это был передовой отряд армии одичавших котов, годами живших в туннеле вдали от солнечного света, питавшихся крысами, которые здесь водились тысячами. "Тут попадаются такие здоровенные крысы, которые могут поднять тебя и понести", торжественно сообщили ему в первый же день его работы диспетчером. Еще более страшные легенды ходили о крысах из отопительной системы "Пенн-Сентрал". Одна из таких легенд повествовала о преступнике, который забрался в туннель, спасаясь от полицейских, заблудился и был обглодан крысами до костей.
Прямо на него мчался поезд. С улыбкой он продолжал спокойно продвигаться ему навстречу. Это был северный экспресс, который спустя секунду свернул в сторону. Естественно, в тот первый день двенадцать лет назад никто не предупредил его об этом, и, увидев летящий навстречу экспресс, он пережил приступ неподдельного ужаса. Теперь для него самого было маленькой радостью провести новичка по туннелю и понаблюдать, что случится, когда тот увидит поезд.
Неделю назад он сопровождал на экскурсии по подземке коллег из Токио и, конечно же, не упустил случая проверить на практике пресловутую "восточную невозмутимость". Какая там невозмутимость! Как только северный экспресс с ревом помчался на них, они перепугались насмерть и чуть ли не заорали от страха. Однако они быстро оправились и всего полминуты спустя уже жаловались на вонь в туннеле. "Что ж, пришлось сказать ему, это туннель подземки, а не ботанический сад". Японцам не понравилась и сама диспетчерская, которую они нашли неуютной, обшарпанной и мрачной Ерунда, подумал тогда Доловиц. Конечно, не дворец, а просто длинная, узкая комната, несколько рабочих столов с телефонами и туалет. Но ведь, как известно, не красна изба углами Достопримечательностью диспетчерской было огромное контрольно-демонстрационное табло, занимавшее целиком одну из стен. На его экране световыми точками и линиями обозначались перемещения всех поездов. Все это переливающееся сияние было наложено на карту-схему линий подземки, на которой были четко прорисованы пути и станции.
Он поднялся по ступеням и вошел в диспетчерскую контрольный центр, работой которого он руководил восемь часов в сутки. Он и его коллеги называли это диспетчерской "башней" название, унаследованное от старых башен, которые воздвигались в ключевых узлах железных дорог в прежние времена.