Бачигалупо решил отвратить от себя беду:
Ну, если вы синьора Тарчинини...
Уже, слава Богу, двадцать восемь лет!
В таком случае вы должны понять... О! Вообще, к чему это обсуждать... Пошли, Эмилио!
И два карабинера возобновили свою ритуальную прогулку, в то время как Джульетта Тарчинини одаривала оставшихся возле неё взглядом, которого не могла бы не одобрить и царица Савская.
***
Пока происходил этот инцидент, комиссар Тарчинини, расположившись в купе первого класса, утешал своё чадо, которого заразительная материнская скорбь заставила плакать, словно он сделался вдруг круглым сиротой. Попутчица, разжалобленная такой детской печалью, поинтересовалась:
Что случилось с bambino, синьор?
Он в первый раз покидает свою мать, и потом, он такой чувствительный... Артист... В общем, ему трудно оставлять, пусть даже на несколько дней, Верону, самый красивый город в Италии... после Рима, конечно.
Путник, сидевший напротив Тарчинини, высокий сухопарый тип с серым цветом лица и агрессивно торчащими усами, усмехнулся. Все устремили на него взгляды, удивлённые таким пренебрежением к приличиям.
Извините меня, синьор, но то, что вы изволили говорить о Вероне, как о самом красивом городе в Италии, это смешно. Я туринец. А Турин вы считаете посёлком?
Ромео искренне ответил:
Простите меня, синьор, но я никогда не бывал на севере и не имею представления о красоте этих пограничных мест.
Тот чуть не задохнулся от негодования:
Это... это Турин вы называете...
Господин, делавший вид, что читает газету, выступил на поле битвы.
Турин это Пьемонт, а пьемонтцы, между нами...
Что вы имеете против пьемонтцев, синьор?
Ничего, только их едва ли можно назвать итальянцами, если вам угодно знать моё мнение.
Едва ли?.. Но вместе с миланцами мы кормим всю Италию!
Это как раз то, что я хотел сказать, синьор. Вы пьемонтец, и вам ничего не остаётся, как только работать!
От подобного заявления туринец потерял дар речи, а господин с газетой воспользовался случаем, чтобы объяснить остальным хотя они вовсе этого не просили, что он отправился в Болонью, чтобы проконсультироваться со специалистом-гастроэнтерологом. Решив не оставаться в долгу, дама, которая выразила участие Тарчинини, старалась дать понять окружающим, что она тоже едет в Болонью, чтобы познакомиться там со своим внуком, родившимся пятнадцать дней назад и названным в честь дедушки Амедио. Обеспокоенная тем, чтобы не создать впечатление, будто она держится особняком, молодая девушка объявила, что её ждут в Модене, где она проведёт две недели в семье своего жениха. Наконец, сорокалетний мужчина, торговый представитель, признался в том, что возвращается во Флоренцию, где находится фирма, в которой он работает. Тарчинини счел своим долгом показать себя таким же приветливым и объяснил цель своего путешествия.
Я давно уже обещал Фабрицио, что отвезу его во Флоренцию, когда он станет первым в классе, как я стал первым в своей работе. И вот, в последний месяц Фабрицио буквально галопом обогнал своих товарищей. Что обещано, то должно быть исполнено. А тут и Джульетта, моя жена, вспомнила, что её подруга по пансиону, графиня Мария Филиппина Теджано делла Ува, живёт во Флоренции...
Легкий шёпот восхищения дал оратору почувствовать обращённый к нему интерес. Ромео даже покраснел от удовольствия.
Джульетта ответила графине, найдя её письмо, полученное уже лет десять тому назад. Но у Джульетты во всем полный порядок! И вот, по приглашению графини мы едем с сыном во Флоренцию, где будем жить во дворце Биньоне.
Раздражённый этими бесполезными исповедями, туринец захлопнул книгу, которую старался читать, и заявил Тарчинини:
Синьор, вас очень огорчит, если я попрошу вас помолчать немного? Я хотел бы почитать, а на ваши частные истории, если вы позволите мне высказать своё мнение, мне абсолютно наплевать.
Эта атака вызвала полнейшее осуждение. Молодая девушка возблагодарила небо за то, что ей не довелось влюбиться в жителя Турина. Дама заверила её, что это ей вряд ли грозит, потому что, по всему видно, у неё есть вкус. Торговый представитель подчеркнул, что в Турине ему было труднее всего работать, и теперь присутствующие здесь синьоры и синьорины понимают, почему. И наконец, пятидесятилетний мужчина с больным желудком уточнил, что плохое воспитание в молодости это порок, который следует за тобой всю жизнь. Чтобы поставить точку на этом споре, юный Фабрицио отвесил мастерский удар по берцовой кости жителя Турина, который издал дикий рёв, а затем схватил мальчишку и начал его трясти. Торговый представитель поймал пьемонтца за руку, тогда как Тарчинини завладел другой его рукой, чем воспользовался Фабрицио, чтобы безнаказанно совершить повторное правонарушение, т. е. послал второй удар в ту же берцовую кость своего врага, взревевшего вновь.
Контролёр, компостировавший в коридоре билеты, забеспокоившись, бросился в купе.
Что здесь происходит?
Пьемонтец не мог вымолвить ни слова; все же остальные обрисовали его как нарушителя и садиста. Убеждённый подобным единодушием, контролёр попросил его освободить место и поменять его на другое, если он не хочет, чтобы с помощью карабинеров его вывели на первой же остановке. Побеждённый и глубоко обиженный туринец вышел, громко вопрошая, что за проклятая мысль пришла в голову Виктору Эммануилу II царствовать среди итальянцев!