Если бы так просто всё было, давно бы фрицев погнали на запад обушком топора. Топоров много, людей тоже, добавил Володя Бочковский, командир роты. Пока сам в бою не побываешь, а тем более в танке красного петуха не поймаешь, тебя запросто сказкой купить. Потом как заново родишься, глаза откроются.
И что танкисты друг на дружку кидаются, тоже брехня, добавил взводный, у него на испещрённом ожоговыми шрамами лице так и не выросли ресницы. Помню, этой зимой на Калининском у меня движок вспыхнул. Дым густой, сугробы вокруг, метель Выскакиваем, пытаемся тушить. Воды нет, снегом не особо погасишь. Ветер налетел, значит, глядим а в полусотне шагов немец дымится, экипаж вокруг бегает, тушит. Ну, думаю, сейчас из пулемёта полоснёт всем хана. Тут один фриц, смотрю, нам машет. Потом руки над головой скрестил, мол, не стреляйте, мы тоже не будем. Как потушились завелись, разъехались.
Я б шмальнул на прощанье в след, кровожадно заявил Андрей. В корму.
Не, я не стрелял. Они тоже. С-суки, конечно, эти фашисты А, в общем, такие же танкисты, как мы с тобой. Поэтому рука не поднялась. Их наша пехота в плен не берёт. Форма чёрная, как у эсэсов. Без разговоров к стенке.
Там, на Калининском, вспомнил Бочковский, голодно было. Нам с самолётов харч сбрасывали. Раз кухню натопили, наши стоят из батальона, гляжу за ними два фрица пристроились в очередь. С котелками. Повар им плеснул. Немного, конечно. Но с мясом. А наши понахалке за линию фронта сходили, им только каши с маргарином отвалили, мяса зажали. Голод он по обе стороны голод.
Андрей даже есть перестал. В это невозможно было поверить! Сколько лет он слушал о непримиримости, о ненависти к врагу И в лучшей танковой бригаде Красной армии с врагом меняются едой?! Вместе тушат загоревшиеся танки? Больше он не вставлял ни слова, просто слушал. И наговорено было столько, что, услышь особист Волощенко их застольный трёп, кричал бы про антисоветский заговор в роте!
В унисон его мыслям взвился осетин Байцаев.
Пусть бы и дохли от голода! Я бы их там пришил, прямо возле котла, мамой клянусь! А падаль собакам скормил. Заладили ещё такие же танкисты Читали, что они в Краснодаре творили? До Берлина дойдём, я даже их младенцев кончать буду. За ножки и башкой об стенку раз, и чтоб мозги брызнули! Чтоб из такого младенчика новый хайль Гитлер не вырос!
Тогда будешь сам не лучше фрица, одёрнул его Бочковский. И кто-то возьмёт твоих детей за ножки
Не будет у меня детей! У танкиста затряслись губы и кулаки. Убили, гады, мою невесту! Всю её семью! Одной бомбой в дом всех А я ей клятву давал только к ней вернусь! Теперь некуда возвращаться! Поэтому меня даже трибунал не удержит. Воевать буду с ними до последнего живого немца. Под корень гнилую породу выведу! А погибну другие найдутся
На минуту повисло молчание. Байцаеву возразить было нечем. И поддержать его никто не хотел. Потом взводный заговорил на другую тему.
Про «тигров» видели плакат? Не верю, что их много будет. Так же как у нас КВ. А вот их «четвёрки» меня тревожат. Я одну облазил, сгоревшую. К броне болтами дополнительные листы прикрутили. Пушка длинная, не то, что в сорок втором.
Только бы дожди не пошли. Сухость нам на руку. В пылище, когда шагов на тридцать ни черта не видать, главное, кто шустрее и наглее, добавил Бочковский.
Постепенно Андрей постигал премудрости, которым в училище не научат и в учебниках не напишут. Нужно, оказывается,
сломать стопор разъёма от шлема, чтоб, покидая горящий танк, командир не тратил лишнюю секунду, отсоединяя кабель. Всегда дублировать важнейшие команды мехводу ударом сапога в плечи и спину. При частой стрельбе не закрывать люк и приказать заряжающему тотчас выбрасывать стреляные гильзы, иначе задохнёшься. Скомандовав «короткая», считать до трёх танк трижды клюнет вперёд на пружинах подвески и только тогда замрёт на миг, достаточный, чтобы произвести выстрел, а мехвод обязан без команды сразу рвать с места вперёд и в бок. И что прямо в бою стоит ехать метров тридцать, не более, потом резко поворачивать, сбивая прицел вражескому наводчику.
Если попали в корпус, в лоб, первый снаряд обычно много беды не натворит. В худшем случае ранит кого-то осколками брони. Но учти, обломки баки проткнут. Они по бортам учил его ротный.
Знаю, прервал Андрей. Сам свой танк собирал.
Снова взгрустнулось, заныла больная мозоль.
Молодец, знаток. Теперь запоминай если хоть один бак пробит, солярка льётся внутрь. И вот следующий снаряд её непременно подпалит. Тогда всё, тикай, сверкая пятками, пока не долбануло.
А тушить?
Если внутри боевого сильно горит не потушишь. Скорей всего, сам отправишься в полёт вместе с башней, оптимистично объяснил Бочковский. Солярку труднее зажечь, но и тухнуть она не хочет, зараза. Поэтому старайся выработать топливо из передних баков.
Как повезёт протянул один из ветеранов. Ещё на Волоколамке было. Мне в борт угодило, точно в полный бак. И ничего. Только душ из солярки по ногам. А «тридцатьчетвёрка» другая стояла, её тоже в борт. У неё бак взорвался, не загорелся. Стало быть пустой был. Борт вырвало, люки изнутри выбило Я внутрь заглянул к мехводу, его размазало по левой стенке. Так и осталась эта каша, потом замёрзла Наверное, экипаж похоронят, когда танк на переплавку пойдёт.