Откуда ты знаешь английский? У тебя прекрасное произношение!
На этом триумф Никиты закончился.
Я знаю только эту песню. Меня один человек научил, сказал он.
Костя презрительно захохотал.
Глава 5
Почем ты знаешь, что буржуйские? возразил Никита.
Спрашиваешь! Половина из них в нашей второй школе, бывшей мужской гимназии, учится. Их папаши, все эти Витты, Гувелякены, бывшие лесоторговцы, доктора, адвокаты
Доктора разве буржуи? Меня один доктор бесплатно вылечил. «Буржуи, буржуи», передразнил Никита. Просто гогочки, маменькины сыночки.
В тебе еще классовое сознание не заговорило, вот что. Но ничего, это я беру на себя, сказал Ленька и вдруг остановился и уставился на Никиту: Скажи-ка лучше, где ты таким штукам выучился? Какое сальто отхватил!
Меня один циркач научил. У него махновцы мальчишку-партнера застрелили, так он хотел меня приспособить. Он хлыстом сек. Я от него убежал. Никита вздохнул и замолчал.
Жалеешь, что убежал? спросил Ленька.
Соньку маленько жалко, сказал Никита. Он ее тоже бил.
Гад он, твой циркач! решил Ленька. Только у тебя тоже не все хорошо получается. Там какая-то Сонька, здесь Эрна оказалась. И охота тебе с девчонками связываться!
Ты что, всерьез? обиделся Никита.
Не туда смотришь, куда надо, вот что! Ты понял, о чем Костя, патрульный этот, пел?
Никита пожал плечами:
Чего тут
понимать? Про свою дружину пел: «Уже четыре долгих года терпели, братья, мы невзгоды, но верю я, что пятый год дружине счастье принесет».
Революция в каком году была?
Ну, в семнадцатом.
А сейчас год двадцать второй. Пятый год Советской власти! Понял теперь, что это за песня? Недаром скаут-мастер ему допеть не дал и про какого-то Ганьяму затянул. Смотреть и понимать надо!
Тут они повернули на Соборную улицу, и Ленька схватил Никиту за рукав. Прямо на них шел Гленарван. Золотом отливали начищенные пуговицы флотского кителя, загорелое лицо обрамляли рыжеватые баки. Поравнявшись с ребятами, он окинул их внимательным взглядом и скрылся за забором. Они, не сговариваясь, повернули следом и выглянули из-за угла. Когда чуть покачивающаяся спина Гленарвана удалилась на достаточное расстояние, Ленька шепнул:
Пошли!
И они пустились обратно.
У памятника Ломоносову Гленарван свернул во двор бойскаутской дружины. Ребята приникли к щелям забора.
На крыльце штаба дружины стоял скаут-мастер Павлик. Гленарван подошел к нему и поднял руку с тремя вытянутыми пальцами вровень с плечом. Павлик ответил ему таким же салютом и что-то сказал. Потом они скрылись в дверях штаба.
Смотри-ка, да они кореша, удивился Никита.
Ничего не понимаю. Карпа выдумал Гленарвана. Мы за ним следили. И тут опять он.
Ленька кивнул Никите:
Ну ладно, пошли к нам. У нас небось Володя с комсомольцами. «Азбуку коммунизма» изучают. У нас каждый день коммуна собирается.
Может, потом? Больно шамать хочется, сказал Никита.
У нас и поедим. Картошкой жареной накормят.
Никита сглотнул слюну. Картошка, да еще жареная, это да! Он знал, что у них с батей, кроме хлеба и морковного чая, ничего нет.
Да не, промямлил Никита, я лучше домой.
Чего там. У нас каждый вечер не один человек питается. Картошки на всех хватит. Своя. И Карпа небось уже дожидается.
Они шли по проспекту Павлина Виноградова. Это была главная улица. Кирпичные и деревянные тротуары тянулись здесь вдоль двухэтажных каменных домов, а середина была вымощена булыжником, на котором тускло поблескивали трамвайные рельсы. Справа дома расступились, открылась просторная площадь. Золотые купола собора вонзались в белесое небо. За собором и площадью мелькнула поверхность реки.
У магазина с вывеской «Церабкооп» стояла телега. Толстоногий битюг с медными бляхами на сбруе жевал овес из торбы, подвешенной к его морде. Грузчики в кожаных фартуках перетаскивали с телеги ящики и с грохотом бухали их в подвал.
Никита углядел в ящиках распластанную рыбу.
Ты иди, сказал Никита. Я сейчас.
Ленька удивленно глянул на него, но пошел. Никита повернул к телеге.
Битюг посмотрел на него крупным, как слива, глазом, тряхнул головой и захрупал овсом. Никита быстро пробежал пальцами по доскам ящика, ища, которая послабее. Нашел, сильно дернул и потянул на себя. Доска противно скрипнула, подалась. Лошадь дернула головой и переступила ногами.
Тихо ты, нестепенной! прикрикнул грузчик.
Никита отдернул руку и присел за телегой. Грузчик поднял ящик и потащил к подвалу. Никита просунул руку между досками и нащупал шершавый от соли хвост рыбины. «Как раз к жареной картошке», порадовался Никита.
И тут кто-то схватил его за руку. Он присел еще ниже и оглянулся. На него глядели круглые от испуга глаза Леньки.
А ну брось! прошипел Ленька и дернул за руку.
Уйди, не мешай!
Брось, говорю! не отставал Ленька.
Ящик над их головами сдвинулся, и вместо него показалось усатое лицо.
Держи! зарычал грузчик.
Тикаем! шепнул Никита, и они рванули за угол на площадь.
Сюда! крикнул Ленька. Никита нырнул следом за ним в какую-то дыру забора.
Мимо протопали сапоги и стихли. Ленька тяжело дышал. Он посмотрел на Никиту и сказал: