Задается, толкнул Никиту локтем Ленька.
«Сопля в шляпе, подумал Никита. Фраер задрипанный. Дать бы ему леща по шее, небось перестал бы воображать».
Патрульный, кажется, услышал, что сказал Ленька. Кончив упражнения, он протянул посох Леньке:
Попробуй!
Подумаешь, сказал Ленька и, бросив кепку на траву, лихо отработал посохом. Получилось не хуже, чем у патрульного.
Видали мы, сказал Никита. Он взял у Леньки посох, опустил его перед собой на вытянутых руках и несколько раз быстро перепрыгнул через него вперед и назад.
Патрульный, пристально следивший за ним, попробовал проделать то же самое, но зацепился за посох каблуками и упал, со стуком грохнулся на землю коленками. Ему, наверное, было очень больно. Но он ни одним движением этого не выдал. Встал и, прихрамывая, сделал два шага в сторону, отряхивая брюки.
Не выходит, Костя, сказал скаут-мастер. Конечно, босиком легче, да и тренировка нужна. Это почти акробатика. А еще что ты умеешь делать? спросил он Никиту.
Никита помедлил немного, встал на руки и прошелся с вытянутыми вверх ногами.
Костя снял шляпу и протянул ее скаут-мастеру:
Подержи, Павлик.
Он так же легко прошелся на руках. «Бобры» одобрительно загалдели:
Браво, Костя! Молодец, Костя! «Черные бобры» всегда побеждают!
Патрульный, потирая ладони и кривя губы, смотрел на Никиту. Тут Никита уже по-настоящему «завелся».
Эй ты, свинячий хвост, стань в партер, сказал он Поросенку, который вертелся около, поглядывая на всех круглыми от любопытства глазами.
Поросенок посмотрел на него, потом на бойскаутов.
Сам ты хвост! сказал он обиженно.
Становись, Леська, не бойся, сказал Костя.
Леська послушно опустился на колени, уперся руками в землю и зажмурился. Никита отошел назад, примерился и, разбежавшись, прыгнул, перевернувшись в воздухе над замершим Поросенком. Выложил им настоящее сальто.
Девчонки захлопали в ладоши. «Бобры» выжидательно смотрели на патрульного. Костя взял у Павлика свою шляпу и сказал, глядя куда-то поверх Никитиной головы:
Это здорово у тебя получается. Если голова у тебя работает так же, как руки и ноги, то ты, наверное, сможешь со временем стать под тотем «Черного бобра» Он протянул Никите руку, но взгляд его не выражал дружелюбия. Зато Эрна, шептавшая что-то на ухо своей соседке, смотрела на Никиту с явной симпатией.
Скаут-мастер поднял руку:
Внимание! В честь будущего бойскаута, показавшего незаурядную
ловкость, предлагаю запустить нашу скаутинг-ракету. Вращая над головой рукою, он зажужжал сначала тихо, затем громче и громче: Дз-з-з-з! Когда звук достиг наибольшей силы, он быстро опустил руку и крикнул: Бойскауты, будьте готовы!
Дзин-бум, дзин-бум, дзин-бум! Всегда готовы! дружно и звонко прокричали бойскауты.
Ленька толкнул Никиту локтем:
Во дают!
А теперь споем новичкам нашу походную, сказал Павлик и, широко поведя рукой, добавил: Сядем!
Бойскауты уселись в кружок, Никита и Ленька оказались среди них.
«Ласточки» запевают, раз, два! скомандовал скаут-мастер.
Рядом с Никитой шевельнулась Эрна. Она запела:
Мы с песней уходим далеко
От улиц и стен городских.
Туда, где просторно, широко,
Не встретишь где скопищ людских
Бойскауты дружно подхватили припев:
Дальше, дальше
Направим шаг мы бодрый и свободный,
Ближе, ближе приникнем к лону матери-земли.
Никите песня понравилась. С такой песней хорошо шагать по полям и дорогам навстречу веселому ветру, в дальнюю даль.
Когда кончили эту песню, Костя затянул другую:
Уже четыре долгих года
Терпели, братья, мы невзгоды,
Но верю я, что пятый год
Дружине счастье принесет
Тут скаут-мастер вскочил и крикнул:
Отставить!
Бросив быстрый взгляд в сторону Никиты и Леньки, он громко затянул:
Эн гоньяма, гоньяма, ин-бу-бу!
Ябо. Ябо. Ин-бу-бу протяжно подхватили бойскауты.
Это что за бу-бу-бу? спросил Никита.
Это индейская песня. Вождь хвалит храброго воина, и все сидящие вокруг костра подтверждают это, тихо ответила Эрна и спросила: А ты какие-нибудь песни знаешь?
Знаю, конечно, ляпнул Никита и испугался. Вдруг попросят спеть! А что он может спеть, кроме лихих песен, которым учил его Сенька Шпрот. Он представил, что поет, а его слушает эта чистенькая девочка с ласковыми глазами, и ему стало так жарко, что он вспотел. Он отвел глаза и увидел Костю. Патрульный смотрел на него как индюк на червяка. «Ну, ты у меня словишь, гад», подумал Никита. В это время бойскауты кончили петь индейскую песню, и раздался голос Эрны:
Новичок тоже знает песню, пусть он споет!
Девчонки захлопали в ладоши. Костя состроил кислую рожу и процедил:
Представляю
И тут Никиту осенило. Ну держись, фраер. Я тебе сейчас дам прикурить! Стараясь точно сохранить произношение, он запел на английском языке любимую песню Шуля, которую тот мурлыкал каждое утро, когда брился, приладив осколок зеркала к окну теплушки.
Шуль однажды перевел слова. Это была песня про то, как солдат вспоминает родной дом и любимую девушку в далеком и опасном походе.
Путь далек до Типарери,
Нам далеко брести домой.
Путь далек до крошки Мэри,
До моей Мэри дорогой
Теперь захлопали все. Не хлопал только Костя. Лицо его вытянулось, и он ошалело смотрел на Никиту. Павлик удивленно поднял брови и, когда бойскауты утихомирились, спросил: