Вероника Гетман Запах костров
Лисьи костры
С непослушными детишками страшная беда.
Я расскажу вам легенду о старом фургоне,
И о его хозяине в дырявом балахоне.
В вечер осенний, в холода он приезжает,
И лживыми чудесами зрителей поражает.
Но не стану забегать я наперёд,
И всё в истории пойдёт в свой черёд.
Случается это раз в год, в один из холодных ноябрьских вечеров, когда листва уже опала и голые деревья дрожат от холода, на мутных лужицах появляется первая, едва заметная корка льда, а в воздухе летает запах костров приближается этот день День веселья, день забав, сладостей и сказок, самозабвенных плясок и нарочитой вседозволенности. Лучший день в году!
И прекрасный город, где разъезжали богатые экипажи и чинными рядами шествовали городовые в васильковой форме, чиновники в изумрудных камзолах и ремесленники, держа под рукой корзины с инструментами, принарядился к празднику. На черепичных крышах высоких домов и аккуратных домиков, точно многокрасочные порхающие мотыльки, развевались бумажные флажки. Букетики сухоцветов и шелковые розы украшали шляпки дам, а мужчины щеголяли в выходных сюртуках, украшали воротники булавками и брошками.
Неспешно и смакуя городок поглощал густой, молочный туман. Вороны-колдуны, что облюбовали колючие кроны, выглядывали в пёстрой толпе свой лакомый кусочек. Ледяной, насквозь прокопченный дневными кострами, ветер, преступно забавляясь, ерошил их чернильное оперенье. И крылатым странникам ничего не оставалось, кроме как громко возмутиться хриплым голосом. Но нет судьи тому непочтенному злодею, нет управы на хулигана, что шалости ради заставляет уставших стариков-дубов чинно кланяться. Никто не запретит ему напевать ритуальные песенки, чьи рифмы и слова манят призраков и духов
Десятки торговцев и торговок в нарядных передниках зазывного голосили, расхваливая сдобную выпечку и сахарные леденцы, яблоки и сливы в карамели, солёные грибы и сочившиеся ароматным жиром ломтики свинины, сливочные сыры с перцем и ореховые хлебцы, клюквенное варенье да липовые, ромашковые и барбарисовые меда. Уличные музыканты, танцовщицы, жонглёры, акробаты поражали зрителей искусным мастерством, заставляя толпу восторженно заливаться гулом нескончаемых аплодисментов.
Там видный мужичок с густой копной бороды озорно наигрывал на березовой свирели, а рядом упитанный медвежонок умело отплясывал, кувыркался и размахивал толстыми лапками. Тут тучна тётка, на чьих широких плечах алел маковый платок, а шею и запястья унизывали коралловые бусы и браслеты. Она гадала по руке, по-лисьему щурила глаза, а её верная помощница, крупная, непоседливая сорока, вещала любопытным какие их ждут преподношения от милой судьбинушки-судьбы.
Превеликое множество всяких мастеров съехалось на предзимнюю ярмарку, всяких редких ремесел, всяких необыкновенных талантов. И среди их многокрасочного потока и громогласности не затерялся и особый мастер, с лицом чужим и не известным
Между всей этой суетой, меж торжественным гамом ещё больше шума доставлял невесть откуда прибывший фургончик. Но всё больше шумели и галдели дети: мальчишки и девчонки разных возрастов и сословий. А сонные торговцы с улыбчивыми торговками, и скромные мастера с проворными мастерицами, и важные господа с прелестными госпожами проходили мимо. Нисколько не прельщал их ни потрёпанный фургончик, ни его чудной владелец.
Цветные фонарики сверкали сквозь туман, завлекая ночных мотыльков. Весёлая музыка вылетала из музыкальной шкатулки в виде миниатюрной мартышки в сером жилете, и эхом разносилась по местным землям, зазывно стучась в окошки домиков и лавок. И всё тот же неучтивый ветер щекотал ветхие стены фургона, окруженного толпой местной детворы. Головы мальчиков покрывали гимназистские фуражки или дедовские папахи, что были значительно велики, а девочки кутались в пёстрые платочки или непрерывно поправляли поля фетровых шляпок.
В ожидании яркого представления юные зрители неистово голосили, топали ногами по размякшей от дождей земле, нетерпеливо хлопали в ладоши. Не желали они ждать, не желали предвкушать, а желали веселиться в лучший день в году! Наконец музыка стихла, кулисы самодельной сцены распахнулись, торжественно появился долговязый человек. Его наряд был непривычно лёгок: старый малиновый фрак, изобильно украшенный узором из плесени и пыли, узкие брюки со множеством заплаток, да до блеска начищенные туфли.
Экая диковинка был этот шут, всякому интересно взглянуть на странника из далёких краёв, всякому в радость послушать его сказки. И словно это зная, он грациозно поклонился, сняв с головы дырявый цилиндр, сказал:
Приветствую вас, мои юные зрители! Какое прелестное общество, какой приветливый городок я имею честь наблюдать! Эти необъятные просторы уже полюбились моему сердцу! Я рад быть вашим гостем! И я принёс вам всем подарок из моей далёкой родины! дети принялись взволнованно аплодировать, особо смелые и дерзкие свистеть. Но не спешите дарить мне овации. Мой подарок редок и бесценен, его смогут получить не все, юные господа и дамы. На моей далёкой родине и в грош не ставят неженок и трусов, и кланяются лишь истинным смельчакам. Не печальтесь, не грустите, а вместо этого если есть среди вас жалкие трусы, я попрошу их вернуться под тёплую опеку нянюшек! Трусов прочь! А самого отчаянного смельчака будет ждать вознаграждение. Самого храброго из вас я приглашу в свой волшебный фургончик. Там хранится много диковинных вещиц, которые ваш покорный слуга собирал со всего света. Из костлявых рук мумий вырывал, из домиков болотных ведьм похищал! Храбрейшего из храбрых будет ждать незабываемое веселье, что, могу поклясться, запомнится на все оставшиеся годы! Я вас предупредил! Пусть начнётся наше необыкновенное представление, господа и дамы!