Знал бы я, что случится дальше, наверно бы струсил и предпочёл, чтоб мне пересчитали рёбра! смеётся дон Торрегоса. Да только выбора у меня не было. Вот тогда-то я и поседел за одну ночь. Зато с утра я точно знал, что следует делать дальше!
День за днем кто-то приходил играть под моим окном. Я не видела его лица, только слышала, как он поёт, перешучивается с прохожими, подбадривает больных. Старые мелодии, незамысловатые слова но, что бы он ни пел, что бы ни играл, в любой мелодии была улыбка. Музыка лилась на мою душу, как вода на иссохшую землю. В конце концов, я смогла поверить ему на слово в том, во что поверить самой у меня не хватало сил в то, что жизнь может быть не только ложью, ужасом и страданием. В тот день я дошила покров, вышла из своей кельи и впервые посмотрела ему в лицо. И увидела седые волосы и соринку-родинку в уголке глаза. И поняла, что он знает. Знает, и всё-таки не отчаивается. Так я, зеркало из стали, встретила золотое зеркало святой Маргреты, и с тех пор мы больше не расставались.
Как всё-таки сложно общаться с поэтическими натурами. Я пытаюсь выяснить всё по порядку.
Вы хотите сказать, что подобные чудесные способности действительно существуют?
Носитель такого дара называется зеркалом?
Да.
Соприкоснувшийся с зеркалом узнаёт правду о себе и мире вокруг, а зеркало делит с ним это знание? Странно, что тут нет очереди из желающих
В тёмных зрачках женщины дрожат, отражаясь, свечи.
Пьер Гарри приезжал в Кастильо-дель-Фаро именно за этим. И завтра ты его увидишь, Ферчо.
Больше всего на свете мне хотелось бы жить в мире, где я был бы не обязан всё это знать.
Диас, спрашиваю я. Вам никогда не приходило в голову уйти в пираты?
Рамон Валентин Давид Бласкес-и-Диас поднимает бровь.
Мой дед по материнской линии был корсаром на королевской службе, сир. Я читал его воспоминания слишком однообразное занятие, на мой взгляд.
Диасы служат трону уже десять поколений. Так же, как и мы. Единственное отличие у них есть выбор.
Шаги мои гулко и ровно отдаются по каменным плитам. Я в последний раз мысленно пробегаю строчки досье. Мне предстоит льстить, угрожать, торговаться и делать это убедительно. Создатель лучей смерти не должен метаться по свету, как ополоумевшая шутиха. У меня начинает ломить зубы от мысли, что способность стирать города с лица земли попадёт не в те руки. Даже в наши собственные руки. Возможно, лучше всего Пьеру Гарри разделить участь трёх его двойников, найденных мёртвыми в Петрограде, Лондоне и Париже.
Вы опять хотите зарезать курицу, несущую золотые яйца, сир, негромко говорит Диас, в его бесцветном голосе таится неодобрение. Я пожимаю плечами:
Только в крайнем случае. Сложно быть вегетарианцем в нашем климате.
Иногда я ненавижу свой долг.
Мы проходим под аркой, и в глаза бьёт полуденное солнце. Камень, в ночных сумерках казавшийся синеватым, сейчас блестит, как сахарная голова. Посреди двора возятся на корточках дети. Старший, прикусив от старания язык, мастерит из обёрточной бумаги планер, тщательно разглаживает уголки и запускает его в небо. Дети пищат и хлопают: «И мне! И мне!» Мальчишка, подбоченившись, следит за полётом. Мой взгляд скользит было мимо и вдруг спотыкается: это не мальчик. Это Пьер Гарри в штанах со штопкой на коленке, Пьер Гарри, приплясывающий на месте, Пьер Гарри, корчащий бестолковые рожи. Будто кто-то встряхнул калейдоскоп все мелочи остались теми же, но, перемешавшись, сложились в другой узор. Вот почему я не узнал его.
Самолётик плавно пикирует мне под ноги. Я наклоняюсь и поднимаю игрушку. Пьер подбегает
почти у самого кончика брови.
А у тебя разве не было?
Она хмыкает:
Мой отец золотое зеркало, моя мать зеркало из стали. С таким началом выбирать не дано.
Я не в силах сдержать любопытство: И как оно?
Истина очень, очень, очень страшно, говорит она, и я замечаю седину в её светлых прядях. И это прекраснее и драгоценнее всего, что есть в мире. Это практически невозможно вынести, и жить без этого невозможно, она закусывает губу. Мой брат капитан корабля, и он счастлив, что ему не досталось эта метка. Моя сестра затворница, отвергшая всё земное ради небесного. А я я думала, что тоже так смогу. Но я не могу! Я не могу с людьми, потому что это слишком страшно, это опасно для меня и для них тоже. И я не могу без людей, потому что весь наш мир создан только ради людей, мой дар связан с людьми, я не могу скрывать его от них она улыбается дрожащими губами и машет рукой. Видишь, как хорошо, когда есть выбор: ты можешь выбрать, надо ли оно тебе. Как тебя зовут?
Фернандо, отвечаю я.
Фернандо, повторяет она. А я Беатриче.
И я понимаю, что не могу просто так уйти и оставить её наедине с истиной и предназначением. Просто потому что теперь слишком хорошо знаю, что это значит. Я вглядываюсь в её лицо обычное девичье лицо, каких тысячи и тысячи и говорю:
Послушай если я могу тебе чем-нибудь помочь, ты просто скажи.
Она поднимает бровь.
Ты серьёзно?
Я протягиваю ей руку:
Есть способ проверить.
А ты не боишься?
Боюсь. Но это неважно.
И наши руки соприкасаются.