Саныч, а нас куда ведут? Думаешь, в стационар отправят?
Думаю, обойдёмся и будем лечиться амбулаторно, ответил я.
Медсестра показала нам на небольшой мягкий диван, на который мы могли присесть.
Я могу ещё вам чем-нибудь помочь? спросила девушка.
Нет. Спасибо, мир вам, поблагодарил я на арабском.
И вам! После операций за всеми раненными будут ухаживать
здесь. А к вам господин Асад сейчас подойдёт
Кто? хором спросили мы с Кешей.
Хорошо хоть сдержались и задали вопрос негромко. Всё же, в больнице, а не на аэродроме находимся.
Господин Басиль Асад. Он обо всём распорядился. Я думала, что вы знаете.
Медсестра ушла, оставив нас вдвоём с Кешей на диване. Петров ещё несколько секунд смотрел вслед этой симпатичной сирийке с длинными тёмными волосами.
Саша, если бы я не был женат
Но ты женат. Тем более брак с иностранкой тебе ещё аукнется, сказал я.
Мда, но девушка хороша. А глаза-то какие карие! мечтательно посмотрел в потолок Иннокентий.
Прошло ещё около часа, а никого из раненных не привезли. Кеша занял привычную для себя позу спящего орла и начал громко «вещать».
Перед людьми неудобно, толкал я Петрова в бок.
Саныч, ну не могу я уже. Устал, прикладывался спать Кеша.
Когда он в очередной раз прикрыл глаза, на каталке привезли Тосю. Её завезли в палату и уложили на большую кровать.
Я стоял рядом и поправлял ей постель. Тося мирно спала. Подойдя ближе, я дотронулся до её ладони и почувствовал тепло моей девушки. Было ощущение, что с ней всё будет хорошо. Нужно только время.
Тут вошёл врач и вывел меня в коридор.
А вы всё ждёте? Это хорошо. Значит, она вам действительно дорога, сказал он после того как я его поблагодарил за операцию.
Безусловно.
Значит, берегите её. Хватит с неё этой проклятой войны, слегка приобнял меня доктор за плечи и ушёл.
Я стоял в коридоре и смотрел на Тосю через широкое окно. Не прошло и минуты, как в стекле отразились знакомые очертания лица человека в сирийской форме.
Рад тебя видеть, мой друг, сказал мне Басиль Асад, когда я повернулся к нему.
Сын президента Сирии был в форме капитана спецназа с несколькими планками наград на груди. А под погон был вложен красный берет.
Я крепко пожал ему руку, но он меня притянул к себе и обнял. Стоявшая за его спиной охрана таких объятий не ожидала и смотрела с удивлением.
Я тоже рад. И спасибо тебе за помощь, поблагодарил я Басиля.
Как я могу не помочь Герою Республики, столько раз рисковавшего ради меня и страны! К тому же я возвращаю долг. Когда-то госпожа Белецкая спасла мне жизнь.
Знаешь, я в последнее время уже и не знаю, кто и кому помогает.
Басиль прищурился и попросил всё ему рассказать. Я ему поведал о многих случаях на северном направлении, когда предательство было налицо.
Сын Хафеза Асада задумался и начал ходить сложа руки на груди.
Это ужасно, раз всё так происходит, но мы должны победить нашего врага. Иначе мира не будет в Сирии.
Я подошёл к нему ближе и решил сказать тихо, чтобы никто не слышал.
Пока идёт война, гибнут сирийцы от рук сирийцев. В этой войне, как бы она ни закончилась, победителя не будет.
Басиль задумался и подошёл к окну палаты Антонины.
Я так понял, что это твоя девушка? Просто так бы ты здесь долго не стоял.
Всё ты правильно понял.
Басиль ещё раз посмотрел на Тоню и отошёл от окна.
Береги себя, друг. И можешь за неё и других раненных не волноваться. Здесь за ними присмотрят. Мир тебе! попрощались мы с Басилем Асадом, и он ушёл вместе с охраной.
К вечеру нас с Кешей вернули на аэродром. Только уже не на площадку рядом с Маарет-Эн-Нууман, а в Тифор.
Поспать в вертолёте не удалось, а вот на базе нас уже ждало командование в лице Мулина и командира смешанного полка Бунтова Леонида Викторовича.
Антон Юрьевич уже ждал всех лётчиков в классе постановки задач. Проверял чуть ли не по списку. Похоже, что начинает нарисовываться большая операция.
Тобольский сидел за столом и просматривал фотопланшеты. На них были снимки техники и установок комплексов ПВО. Судя по местности, это была провинция Идлиб.
Всё серьёзно? спросил я.
Более чем. Чагаева ждём. Сказали прилетит и лично всё расскажет. У меня ощущение, что командование восприняло удар по госпиталю, как личную пощёчину. Пока вас не было, все рвали и метали, покачал головой Олег Игоревич.
Что может нам сказать Чагаев, я понятия не имел.
Товарищи офицеры! скомандовал Мулин, когда в дверях появился Василий Трофимович в сопровождении замполита нашего контингента и командира смешанного авиационного корпуса.
Товарищи офицеры, прошу садиться, дал команду Чагаев, и все заняли свои места.
Мулин уступил место за трибуной командующему, а сам сел недалеко от меня.
Не самый хороший день, а точнее дни, товарищи. Несём потери как в технике, так и в людях. Это плохо, прошёлся вдоль доски Василий Трофимович.
Пока он подбирал слова, мне на ухо зашептал Тобольский.
Работу
с Ка-50 сказали заканчивать. Эту неделю, и всё. Я ещё даже акт не видел.
Так мы его сами писать будем, поправил я Олега Игоревича.
Внутри класса становилось жарко. Дышать уже было тяжело, но Чагаев продолжал громко говорить перед публикой.