Ну, пускай будет и так. Все молодцы.
Кстати, а где пленный? спросил я, и Ваня показал на УАЗ и пару внедорожников, уезжающих по песку в сторону палаточного госпиталя.
Забрали. Сопин тоже с ними поехал. Мы особо не церемонились с полевым командиром и его надо подлечить, ответил Ваня.
Сопин сказал, что надо с ним быстрее разговаривать. Он много знает, добавил Кеша.
Много? переспросил я и посмотрел на Ивана.
Да. Я удивлён, что нам вообще позволили выбраться. Думал, этого парня застрелят. Чтоб только он нам не достался.
Я переглянулся со спецназовцами и Тобольским. Потом резко повернулся в сторону госпиталя. Столь важного боевика взяли и привезли в полевой госпиталь?
Что за звук? проговорил бортовой техник.
Нельзя было даже думать о плохом в такие моменты.
Этот характерный вой ни с чем не спутать. Шуршание летящих реактивных снарядов или просто «эрэсов» бьёт по нервам ещё на подлёте.
Ложись! крикнул я, оттолкнув в сторону Кешу и прыгнув в небольшую колею, оставшуюся от колёс.
Первый взрыв произошёл в двухстах метрах. Ещё один чуть дальше. Дым ещё не рассеялся, а из приёмного отделения доносились крики.
Глава 2
Быстро туда! громко сказал я.
Поднявшись на ноги, я выскочил из своего временного укрытия и рванул в направлении палаток приёмного отделения.
Саныч, помогу, кричал сзади Кеша, но я бежал не оглядываясь.
Мысли были только о том, чтобы быстрее найти Антонину. Каждая минута может стать решающей в этой битве со смертью. О том, что она уже проиграна я и не думал.
Быстрее мужики! Несите их туда! вышел мне навстречу доктор, крича изо всех сил.
Похоже, его контузило. Голова у него была разбита, а из правого уха шла кровь. Белый халат стал грязно-алым.
Куда Куда тащить перекрикивал его Тобольский, прибежавший следом.
В Дамаск тащите. Щас много раненных будет, продолжал надрываться врач и, от бессилия
сел на землю.
Осмотревшись, я увидел несколько тел убитых. Все застыли в неестественных позах. Кто-то с открытыми глазами, а кто-то и с улыбкой на окровавленном лице.
Помогите! кричала девушка, которая стояла на коленях и держалась за голову, мучаясь от временной контузии.
Я ей помогу. Ищи Тосю, обогнал меня Кеша, подбегая к девушке.
Протискиваясь через завалы из кроватей и медицинских стоек я искал Белецкую, но её нигде не было видно. Разбирая завалы, я не чувствовал усталости. Жар от взрыва уже ослабел.
Вот он! воскликнул я, обнаружив лежащего на полу Мишу Хавкина.
Он даже был в сознании и вроде бы совсем не пострадал. Родился в рубашке. Я помог его поднять, и Хавкина унесли в сторону.
Надо было продолжать искать Антонину. В стороны откидывал и кровати, и тумбочки, и разбитый шкаф
Нашёл тихо сказал я, откидывая один из деревянных шкафов.
Этот огромный деревянный ящик и придавил Антонину. Она лежала в груде разбитых ампул и железных медицинских посудин. Без движения и без сознания.
Ну же. Умирать нельзя, проговаривал я, поднимая её на руки.
Кровь текла толстой струйкой по её щеке, с правой стороны одежда была порвана, а рана на ноге кровоточила ещё сильнее. Глаза закрыты, волосы перепачканы в пыли и крови, а дыхание было очень слабым.
Сейчас-сейчас, приговаривал я, пронося Белецкую через завалы в сторону сирийских вертолётов.
Наш Ми-8 был повреждён осколками, так что сейчас на нём лететь опасно. Другой вертолёт улетел утром и ждать его тоже было нельзя. Осталось только обратиться к сирийцам.
В то что я сейчас увезу её отсюда в госпиталь, у меня сомнений не было. И мне было плевать, какие у садыков задачи.
Саныч, давай в тот вертолёт, показал Сопин на Ми-8 с сирийским флагом на хвостовой балке.
Сам Игорь Геннадьевич тоже был ранен. На ходу он перевязывал себе руку и хромал в сторону вертолётов.
Знали, твари, куда бить. Снова сдал кто-то, рычал Сопин, подойдя к телу того самого араба, которого схватил спецназ.
Он был жив и при взрыве не пострадал. А вот представители сирийского мухабарата были мертвы.
Пока один из врачей показывал кого и куда нести, я уже был рядом с сирийским вертолётом.
Из грузовой кабины вылез сириец и несколько секунд смотрел на меня. Ощущение, что он только что проснулся и не понял, что произошло.
Помогу, аль-каид, сказал он и вместе со мной занёс Антонину в вертолёт.
Следом ещё принесли несколько раненных человек. Сирийские командиры раздавали указания и о чём-то быстро общались с Сопиным.
Пока сирийский экипаж запускал вертолёт, Игорь Геннадьевич подбежал к открытой сдвижной двери.
Сан Саныч, вам в Дамаск надо лететь. Передадим информацию, чтобы вас приняли в военном госпитале. Ты старший, сказал он.
Понял.
Удачи! произнёс Сопин и крепко пожал мне руку.
Спасибо!
Только Сопин отошёл, в грузовую кабину на полном ходу запрыгнула медсестра, а за ней и Кеша.
Саныч, и куда ж ты без меня. Сам-то не ранен? подсел ко мне Кеша и стал ощупывать меня.
Да хватит меня жмакать!
Всё-всё! Вижу, что здоров, сказал Иннокентий и откинулся к стенке.
Вертолёт запустился, бортовой техник закрыл сдвижную дверь. Ми-8 начал взлетать. Как только мы оторвались от земли, я осмотрел грузовую кабину.
Помимо Тоси, пострадавшие бойцы были в основном без сознания, либо в тяжёлом состоянии. Пол грузовой кабины покрывался каплями крови и испачканными бинтами, которые меняли пациентам две медсестры.