Дорогая, ты не умрёшь. Рана не смертельная, проговорил я, быстро перетянув ногу Антонине.
А знаешь как больно? И вообще, я крови боюсь, продолжала плакать Тося.
Не говори ерунду. Ты же врач, в твоей жизни ты столько раненных видела, что мама не горюй.
Так то не моя кровь. А свою боюсь. Её ещё так много. Тошнота к горлу подступает, и голова кружится.
Отставить панику!
Перерыв затягивается. Тем временем снова спикировал Тобольский. Залп НАРами и снова слышу отчаянные крики боли. Над поляной поднимался дым, обволакивающий всю местность.
В нашу сторону летят отдельные автоматные очереди и проклятья на местном языке.
Сквозь громкий стук пулемёта пробился гул двигателей. Он всё нарастал и становился всё ближе и ближе. Выглянув из-за валуна, я увидел пару Ми-24, заходящих на цель. Сначала один выполнил залп из пушки, а затем и второй.
Пулемёты замолкли, а мои коллеги резво ушли вверх, отстреливая «асошки».
202-й, бармалеи бегут. Сейчас подсяду к вам, сказал Тобольский и начал заходить на склон горы.
Наверняка сейчас зависнет на одном колесе. Кеша переместился ко мне и подобрал Хавкина. Я же взял на руки Антонину и понёс наверх.
Олег Игоревич и правда завис с опорой на одном колесе. Из грузовой кабины выскочили несколько спецназовцев и помогли нам забраться. Только мы закончили грузиться, как Тобольский начал взлетать.
Антонине и Михаилу начали оказывать помощь. Вертолёт взлетел и взял курс на площадку в Маарет-Эн-Нууман.
Я же продолжал смотреть на подбитый Ми-8, который всё же загорелся от множества попаданий. Внизу из лесопосадки уходили отдельные боевики, которые не смогли нас взять.
Голова болела, руки устали, а спину ломило от напряжения. Утерев грязное лицо, я посмотрел на Тосю и встретится с ней взглядами. Только сейчас я заметил, что мы не отпускаем друг друга и держимся за руки.
А в голове мысль сколько ещё раз мне так будет везти?
От мыслей о здоровье Антонины и моей удаче, я вернулся к реальным вещам. В грузовой кабине устало сидели бойцы группы спецназа, а также Кеша, карауливший Хавкина. Миша стонал, когда его обрабатывал санинструктор.
Я помогу, попыталась встать Белецкая, но ей не дали подняться.
Тебе самой помощь нужна, уложил я Антонину на скамью, с которой бойцы слезли на пол, уступая девушке место.
Тут у ребят серьёзнее раны. Я смогу.
На меня посмотрел санинструктор и покачал отрицательно головой, показывая, что помощь ему не нужна. Я оставил Тосю и подошёл к Хавкину.
Как он? спросил я медика из группы спецназа.
Жить будет, но надо в госпиталь. Сначала быстро прооперируют, а потом и в Дамаск можно. Там есть большая больница.
Понял, спасибо.
Антонина лежала на лавке. Я сел рядом с ней и прикрыл глаза. Ко мне подсел Иван командир группы спецназа.
Как группа? спросил я.
Все живы. И с трофеем, указал Иван на брезент, лежащий рядом с рампой вертолёта.
Сначала я не замечал, что в вертолёте есть ещё кто-то. Оказывается, спецназовцы смогли взять пленного. Судя по тому, что завёрнутый в брезент человек ещё ворочался, взяли живым.
Кто такой? спросил я.
Один из полевых командиров «Чёрных орлов». Точнее, «арабское лицо английской национальности».
Похоже, что не только авиацию наводили в тылу противника спецназовцы.
До посадки на площадку все в грузовой кабине молчали. То ли не было сил, то ли просто все привыкли. Пот, кровь, слёзы, боль и смерти всё у старой карги под названием «война» связано друг с другом и идёт рука об руку.
Вертолёт коснулся колёсами шасси площадки. Бортовой техник быстро выскочил из кабины экипажа к сдвижной двери. Винты ещё не остановились, а к Ми-8 уже подбежали санитары из госпиталя и две медсестры. Тося не сразу согласилась, чтобы её первой вытащили из вертолёта. Мол есть более серьёзные раненные, чем она.
Саша, только попробуй мне организовать госпиталь в Дамаске. Я тебя прибью, заявила Антонина, когда я с солдатами тащил её на носилках.
Сирийские бойцы вопросительно смотрели на меня, будто не верили, что женщина может так смело разговаривать после ранения.
Она сильно головой ударилась. Теперь много говорит, сказал я на арабском, и парни заулыбались.
Что ты им сказал? спросила Тося.
Сказал, что ты моя женщина, улыбнулся я.
Тося сощурилась и загадочно посмотрела на меня.
Саша, это ты официально заявляешь? спросила Тося.
Белецкую приготовились принять в госпитале и попросили меня не заходить.
Постояв рядом с госпиталем и проводив Михаила, я пошёл к вертолёту. Рядом с ним шёл послеполётный перекур и молчаливое обсуждение прошедшего задания.
Несколько спецназовцев, Тобольский и его экипаж, а также Кеша просто стояли полукругом. Никто ничего не говорил, а только смотрели под ноги и пускали дым.
Сан Саныч, всё же я должен вам спасибо сказать, протянул мне руку Иван, выбросив затушенный окурок в сторону.
Пожалуйста, но вытащили вас другие, ответил я.
Тобольский прокашлялся и покрутил головой.
Не-а. Не подбей вас, я бы не сел рядом с ними и не забрал бы их. Ваше падение отвлекло большую часть сил. Боевики рванули к вам, позабыв, что у группы Ивана был пленник. Только издалека продолжали обстреливать и всё, объяснил Олег Игоревич.