Покажите.
Зотов открыл ящик. Внутри поблескивал латунными деталями хитроумный прибор, похожий на сейсмограф:
Вот здесь стальная игла чертит график на закопченном барабане. Показывает, как деформируется броня при попадании снаряда. А это, он указал на часовой механизм, привод от хронометра «Павел Буре».
Величковский внимательно
осмотрел прибор:
Василий Петрович, голубчик, профессор по привычке обращался ко всем молодым инженерам по имени-отчеству. Ваш регистратор это просто чудо! Особенно механизм синхронизации с хронографом. Сразу получим полную картину разрушения! Вы не думали подать заявку на патент?
Зотов смутился, его открытое лицо порозовело:
Что вы, Николай Александрович, какой патент Это же для общего дела.
Надо же, какой бескорыстный. Молодец, достойный выходец из социалистического общества.
Впрочем, долго стоять на месте я не мог. Надо двигаться дальше. От пушки я отправился к пункту наблюдения. Там меня встретил Сорокин.
Баллистические таблицы готовы, он протянул мне папку с расчетами. Первый выстрел по немецкой броне, второй по нашей. Одинаковые снаряды, одинаковый заряд пороха.
К испытательному полю подъехал грузовик «АМО-Ф-15». Рабочие в брезентовых рукавицах начали выгружать измерительное оборудование: тензометры «Гугенбергера», микрометры «Цейс», твердомеры «Бринелля».
Через два часа прибывает комиссия, я сверился с карманным хронометром. Все должно быть готово к показательным испытаниям.
Сорокин нервно огляделся и прищурился:
Леонид Иванович, а если если расчеты неверны? Такая высокая комиссия, сам Тухачевский
Я покачал головой.
Наша сталь лучше немецкой. Мы это уже доказали в лаборатории. Теперь докажем на полигоне.
Над заводскими корпусами занимался рассвет. Из труб мартеновского цеха поднимались столбы дыма. Там продолжалась работа над оборонным заказом. А здесь, на полигоне, готовилось главное испытание, которое должно доказать превосходство советской металлургии.
До прибытия комиссии оставалось два часа. До сдачи первой партии заказа девять дней.
Ровно в десять утра у проходной завода появился первый автомобиль. Черный правительственный «Паккард» с характерным удлиненным капотом. За ним длинной вереницей подтянулись остальные машины: представительский «Роллс-Ройс» наркомата, несколько «Бьюиков» с военными номерами, замыкал колонну бронированный «Фиат» охраны.
Из первой машины легко выпрыгнул Тухачевский. Я его сразу узнал.
Несмотря на мороз, на нем была только шинель тонкого английского сукна с ромбами в петлицах, фуражка с красной звездой сидела чуть набекрень. Молодое лицо с характерными усиками выражало живой интерес. В руках потертый кожаный портфель, явно еще с Гражданской войны.
Следом, поправляя пенсне в золотой оправе, вышел Каганович. Его добротное пальто с каракулевым воротником и шапка-пирожок выдавали высокопоставленного партийного работника. Под мышкой папка с документами, на руке поблескивали часы «Мозер», подарок Сталина.
Здравствуйте, товарищ Краснов, Тухачевский крепко пожал мне руку. Его цепкий взгляд уже изучал заводские корпуса. Наслышан о ваших успехах. Особенно заинтересовала новая технология производства брони.
Михаил Николаевич интересуется не просто так, вмешался Каганович, протирая запотевшее пенсне. У нас большие планы по перевооружению бронетанковых частей. Если ваша разработка оправдает ожидания, он готов к сотрудничеству.
За их спинами уже выстроилась внушительная свита: военные инженеры с планшетами и логарифмическими линейками, представители ВСНХ в кожаных тужурках, эксперты из военной приемки. Я заметил знакомое лицо, полковник Лазарев из института артиллерийских испытаний.
Прошу в заводоуправление, я указал на здание в стиле модерн с недавно отреставрированным фасадом. Сначала краткий доклад и демонстрация образцов, затем на полигон.
В моем кабинете уже ждал Величковский, нервно протирающий пенсне. На столе разложены образцы стали, графики испытаний, технические расчеты. В углу примостился молодой Сорокин с кипой документов.
Тухачевский сразу подошел к столу, взял в руки образец:
Так-так его пальцы профессионально ощупывали металл. Говорите, прочность выше на сорок процентов? А вес?
При той же толщине брони масса на двадцать процентов меньше, я развернул чертежи. За счет особой микроструктуры металла. Профессор Величковский, прошу вас.
Николай Александрович, снисходительно улыбаясь, начал объяснять технические детали. Каганович присел в кресло, делая пометки в блокноте. Военные инженеры столпились вокруг стола, разглядывая образцы через лупы.
А это что? Тухачевский указал на схему автоматизации производства.
Наша новая разработка, я кивнул Сорокину. Александр Владимирович, покажите проект диспетчерской.
Молодой инженер развернул чертежи. Глаза
Тухачевского загорелись:
Централизованное управление? Передача изображения? он повернулся к Кагановичу. Лазарь Моисеевич, это же революция в производстве! Представляете перспективы для военных заводов?
Каганович задумчиво протер пенсне:
Да, очень интересно Особенно в свете последних указаний товарища Сталина об индустриализации. Кстати, он достал из папки какие-то документы, у меня тут есть письмо от Серго. Он очень высоко оценивает ваши достижения, товарищ Краснов.