Когда до земли оставалось метров десять, не выдержал, перебрался через борт корзины и скользнул вниз. Хорошо хоть руки в перчатках, не стер до мяса ладони об веревку.
Коня мне!
Лишняя суета с моей стороны Коробицын уже подводил Победителя.
Что там? с тревогой спросил Подуров.
Тимофей Иванович, все потом! Пехоту оттянуть назад. Всю кавалерию переводи на правый фланг. И туда же все секретные установки.
Так половина уже там под охраной конных егерей.
Мало, шесть штук мало! Эх, не успеем в собранном виде быстро перекинуть. Тогда весь запас ракет из резерва. Весь!
Мой командарм крякнул с досады и принялся рассылать адъютантов с поручениями. Я понесся на правый фланг, где стояли «Катюшы», молясь всем богам, чтобы Чумаков был там.
Повезло.
Федор колдовал с пусковыми установками, проверяя крепления пакетов по 16 направляющих в каждом. Он называл их «Ракетницей». Я не возражал. Если бы сунулся с привычной «Катюшей» или с РСЗО, меня никто бы не понял. В первом случае усмотрели бы странное совпадение названия с именем «моей» жены-изменщицы, во втором просто покрутили бы пальцем у виска. Я уже имел счастье наблюдать разинутые рты дипломатов, когда обозвал их министерство МИДом.
Где Фусс? заорал прямо с седла.
Николай Иванович? Побежал на холмы к егерям дистанцию проверять.
Фусс, этот юный томный швейцарец, похожий на девушку, заболел ракетами и напросился с нами в поход. Он близко сошелся с Чумаковым всю дорогу до Варшавы они шептались на стоянках об артиллерийских таблицах.
Черт! Там же опасно. Гранаты прусские сыплются с неба.
Чумаков оторвался от пусковой установки и с тревогой посмотрел на линию холмов.
Есть сигнал от Фусса! закричал один из команды ракетчиков и явно не без влияния швейцарца отчитался. Дистанция 1200 саженей!
Ну вот, а ты, Петр Федорович, волновался. Математик! Таким гранаты не указ!
Долго тебе залп провести?
Чуток наводку поправлю и первый пакет запущу. Пристрелочный.
Давай, родной, поспешай!
Федор принялся шаманить с углом наведения, аккуратно подкручивая винт и ориентируясь на известным только ракетчикам странный прибор, похожий на школьный транспортир. Я вспомнил почему-то бой с отрядом Бибикова, как он ворочал ломом пушечный лафет. Растем, однако!
Готово!
Залп!
Ракетчик-пушкарь с длинным шестом, на конце которого помещался обычный ружейный кремневый замок, подскочил к «Ракетнице». Щелкнул курок, выскочила искра.
Вжух! Вжух! Вжух!
Шестнадцать ракет, оставляя за собой дымный след, по широкой дуге унеслись в сторону пруссаков.
(1) Янычарские хоругви, янычарские батальоны так назывался военные части в Великом княжестве Литовском, созданные в XVIII в. по образцу янычар Османской империи.
(2) Кегорновы мортирки оказались на удивление живучим оружием. Последнее их применение зафиксировано в английских окопах Первой мировой войны в качестве ответа на германские минометы.
Глава 13
Первые ракеты, долетевшие до прусских порядков, своим свистом и грохотом напугали лошадей, и кирасирам потребовалось приложить немало усилий, чтобы их успокоить. Несколько разрывов в первой линии пехоты, выбитое капральство, опрокинутые мортирки, их окровавленные расчеты, сломанные колья «Малышки» Кугорна при выстреле подпрыгивали и могли ускакать. Их приходилось удерживать на месте за кольцо, накинутое на крепко вбитый в землю кол. Всадники пялились на потуги артиллеристов, возвращавших на позиции свои недопушки, и зубоскалили:
Крепче привязывай своего «коня»! Убежит не догонишь!
Михель! Что это было? спросил кирасир из 2-го полка, поправляя карабинную перевязь, чтобы не оторвался пагон на ярко-желтом колете.
Похоже на какие-то большие стрелы, нервно хохотнул Михель. Опять эти азиатские штучки. Помнишь, мы ходили к «капуцинам»?
Еще бы не помнить! Одного гусара из 6-го полка подстрелили во время разведки татары из русского войска стрелой. Да-да, самой настоящей стрелой, воткнувшейся ему в руку. На него бегали смотреть как на диковинку все свободные от службы кавалеристы.
Приятель Михеля открыл рот, чтобы ответить и тут начался ад!
Боевые порядки прусского левого фланга, наиболее близкого к Праге и военному лагерю с обозом, засыпало градом русских «стрел». Не меньше полусотни за один раз, а потом еще и еще. Эти странные снаряды еще до разрыва, на излете, выбивали всадников из седла, могли опрокинуть лошадь, снести несколько солдат, стоявших друг за другом. Потом они взрывались, засыпая все вокруг горячими осколками и чугунными пулями
Жуткий свист, грохот, разрывы, вздымающие султаны земли, дикое ржание лошадей, вопли раненых, пожары, разлетающиеся предметы амуниции и даже куски человеческого мяса, бегущие в разные стороны солдаты. Все заволокло удушливо-кислым дымом, и в этом беспросветном белом тумане вспыхивали языки пламени, метались люди и кони, взбесившиеся, потерявшие не то что строй и забывшие о дисциплине всякое соображение покинуло людей и животных, остались одни инстинкты. Спасаться! Бежать!
Когда от случайных попаданий начали взрываться зарядные ящики, левый фланг прусской армии полностью развалился. Кавалеристы не могли справиться со своими лошадьми они закусили удила и понесли. Седла и щегольские, в цвет камзола, чепраки съезжали набок. Кирасиры падали на землю, теряя палаши и карабины с прикрепленными к ним коновязными колами. Гусары, позабыв о своем презрении к смерти, прыснули кто куда, как тараканы при включении света. Топтали всех, кто попался на пути. Пехотные ряды смешались и побежали не только рядовые, но и хваленые унтер-офицеры, даже фенрихи, лейтенанты, капитаны.