Господа офицеры! хрипел он простуженным голосом. Двигаться только вперед! Остановка смерть. Если нужно, бросайте обозы, пушки, лошадей, но только вперед.
Три дня будем плестись. Как людей накормить горячим и дать немного в тепле поспать? На льду костры не разожжешь, резонно спросил майор Пименов.
Все учтено, устало мотнул головой генерал-майор. Нам поможет цепочка мелких островов. Квартирьеры уже провели разведку почти до самого Большого Аланда. Нужные места обозначены флажками. Дрова повезете на нартах. Полевые кухни на полозьях и на железных поддонах. Горячая пища будет. Щи да каша пища наша.
Офицеры почти все выходцы из крестьян и низовых казаков посмеялись.
Егеря! Не посрамим памяти павших героев под Выборгом! Поклянемся на нашем святом штандарте, что не отступимся! Не сдадимся! Порвем супостата! С нами царь, Бог и воля!
Бог и воля! закричали сотни глоток в едином порыве.
Знамя наклонили. Каждый по очереди подходил, целовал полотнище и шел к батюшке за последним напутствием.
Тронулись.
Под ногами опасно потрескивал лед. Люди проваливались в снег по середину бедра. Лошади ломали ноги в скрытых трещинах. На коротких остановках солдаты жались друг другу, облепляли теплые бока походных кухонь, и от офицеров требовалось немалое усилие, чтобы снова поднять роты в дорогу. За отрядом оставалась вытоптанная тропа, разбитые бочки, мешковина из-под сухарей, полупроволившиеся в сугробах разломанные повозки, черные пятна от редких костров, но не человеческие тела всех подбирали и несли с собой, никого не бросали.
На утро четвертого дня похода шатавшиеся от усталости полки вышли к десяткам скованных льдами шведских кораблей у Аландских островов. Экипажи были застигнуты погруженными в сон. Десятки орудий, сотни пленных достались победителям.
Пришел черед десятитысячного гарнизона Большого Аланда. Серьезные укрепления отсутствовали. Средневековый замок Кастельхольм недавно сгорел в большом пожаре, часть его стен разрушилась, а сами шведы были абсолютно не готовы к битве. Явление русских на острове было подобно грому молнии в ясный день. Пока шведы очухались, пока им подтащили из цейхгауза патроны и худо-бедно построили в шеренги, русские уже яростно атаковали.
Откуда только взялись у них силы? Разобрали на дрова несколько шведских судов, недолго погрелись у костров, пока артиллерию приводили в боевое положение и вот уже плотные цепи егерей
надвигаются на противника, засыпая его меткими выстрелами. С громким «ура!» двинулись колонны рекрутов, нацеливаясь на фланги. Заговорили пушки, засыпая шведские ряды шрапнелью и дальней картечью.
Враг не выдержал и пятнадцати минут короткого боя. В панике бросился убегать, а за ним устремилась кавалерия на подкованных зимними подковами конях. Дивизии достались более трех тысяч пленных, десятки орудий и все зимовавшие у островов корабли.
Никогда еще в своей недолгой военной карьере Сенька не испытывал такого куража, такого душевного подъема, такого упоения победой! Подбежал к Зарубину, стиснул руками его кисти:
Никифорыч! завопил он, сверкая воспаленными глазами, напрочь позабыв про уставы. Дай волю суседей навестить да свинцовым подарением наградить!
Чика и сам был как на шарнирах, разве что не приплясывал. Виктория кружила голову, бешено гнала кровь по жилам.
На Стокгольм хош первым? А давай!
(Это маршруты ледового похода князя Багратиона в 1809 году. Был еще один, севернее и более сложный, отряда Барклая де Толли. В нашей версии истории они уже вряд ли понадобятся)
Глава 7
Появление русских «изо льдов» в поселке Грислехамн, в двухсуточном переходе от шведской столицы, вызвало в Стокгольме панику, граничившую с безумием. Ежесекундно ожидалась орда казаков или самоедов-людоедов на собачьих упряжках. Самые трусливые немедленно бросились прочь из города. Несчастный король Карл XIII, младший брат Густава, втравившего Швецию в беду, не знал, что ему делать.
Я не хочу воевать с русскими на суше! Я моряк, а не пехотинец!
Этот изящный молодой человек никаким настоящим моряком никогда не был. Он являлся всего лишь тенью своего покойного брата, во всем полагался на своих советников кукла, а не монарх.
Нужно соглашаться со всеми русскими условиями для заключения скорейшего мира, тяжело вздохнув, сообщили королю члены Тайного совета. Потом нас порвут в клочья патриоты, но выхода нет. Только капитуляция!
Прибывшие в Грислехамн парламентеры застали момент выхода на сушу основной части дивизии Зарубина. Их вид поразил шведов до глубины души. Красно-белые обветренные или обмороженные лица, пропахшие дымом полушубки, какие-то дикие лохматые головные уборы. Им, обитателям утонченных гостиных Стокгольма, показалось, что они очутились не на армейском бивуаке, а в становище орды гуннов, прибывших стереть с лица земли великую скандинавскую нацию. Дрожащим от страха и волнения голосом государственный секретарь и глава делегации, выбранный за знание русского языка, Юхан Лильенкрантс еле выдавил из себя:
Пощады! Мой король просит пощады!
Чика сидел перед ним на барабане, примостив саблю между ног. Отдыхал. Последний переход выдался особенно тяжелым, ибо в проливе изрядно подморозило. Часть лошадей погибла, хорошо хоть собачки не подвели.